Я столкнулась с Лидией Иосифовной прямо на выходе из приемной.
- О, на ловца и… - начала секретарша и показала женщине на меня. – К вам.
- Пойдемте, гостья дорогая! Сюда… Вот мой кабинет. Садитесь. Итак?
Передо мной и впрямь сидела потрясающая женщина. Женщина – гармония. При этом я не имею в виду просто правильные черты лица, красивые брови и так далее. Может, эти самые брови были у нее не такие уж и тонкие. А ресницы – не слишком длинные. Но полное отсутствие морщин, благородство лица, наполненность взгляда – не пустые глаза, в них светится ум – делали это лицо неповторимым. Под этим взглядом я не могла врать. И даже что-то присочинить казалось невозможным. И я рассказала Лидии Иосифовне все как есть. И закончила нехорошим взором Али, говорящим о том, что врач Лина Георгиевна чем-то перед ней провинилась. А еще спросила, почему секретарша назвала Алю Обижайкой. Это прозвище, вероятно, от ее фамилии?
- Да нет, дорогая, не от фамилии. А от обиды.
Лидия Иосифовна рассказала, что проработала с Алей несколько лет и знает о ней практически все.
- И почти каждый день… Я не преувеличиваю – почти каждый день я слышала от нее одну и ту же фразу…
- Какую?
- Я с детства была никому не нужна! Она повторяла ее именно в таком виде. Я ей говорила – как же так? Тебе дали жизнь, тебя вырастили, ты получила образование. Говорила, а сама понимала, что, возможно, она и права. Как-то так, знаете, получилось, что ее родители то сходились, то расходились, им явно было не до дочери. А между тем в семье их дальних родственников случилось несчастье – погибла мать, а отец сошел с ума от горя, либо наоборот – погиб отец, а мать попала в психушку, я точно не помню. Но их девочка оказалась беспризорной и Алины родители взяли ее к себе. Кажется, даже официально удочерили. Аля отнеслась к этому довольно равнодушно, хотя в детстве несколько лет ей пришлось прожить с новоявленной сестрой.
Тут Лидия Иосифовна разволновалась, стала говорить отрывистыми фразами, заменяя порой слова соответствующими жестами. Я поняла, что судьба Али была ей небезразлична. Перескажу все, что Лидия Иосифовна мне поведала, спокойно, своими словами.
А между тем у Али появилась масса проблем. Она влюбилась и вышла замуж. А поскольку уже ждала ребенка, то поступила не в мединститут, как намеревалась вначале, а в медучилище. Алин отец был в ярости и кричал, что никогда ей не простит слишком раннее замужество, материнство, а главное – предательство! Ведь она будет медсестрой! И уже ясно, что впоследствии дом, ребенок, молодой муж и все вытекающие отсюда заботы не дадут дочери продолжить его дело.
- Его дело?
- Да, он же хирург! Кстати, с ним я тоже работала. Интереснейший человек, скажу я вам. Был… Он умер.
- Давно?
- Да нет. Можно сказать, только что. Проблемный был человек, мало с кем уживался. А потому кочевал из клиники в клинику. Брали за талант, но все равно впоследствии старались как-то от него избавиться…
Но продолжу рассказ Лидии Иосифовны. Так вот, Але все последующие годы было самой до себя – родила двоих детей, у родителей не бывала, общалась в основном с матерью – по телефону. Рассказывала на работе, что мать ни разу не спросила, трудно ли ей, не предложила помочь. Правда, жили, как уже упоминалось, не рядом, но разве дело в расстоянии? А тут еще муж стал приходить выпивши и Аля однажды сорвалась, у нее была истерика. Пришла как-то на работу сама на себя не похожа, всю ее трясет, колотит. Врач, с которой Аля работала, обследовала ее, посоветовала, как лечиться. Потом в жизни ее на короткое время засияло солнышко – они с мужем приобрели квартиру поближе к столице и она стала работать а поликлинике, где я сейчас и пребывала. И все шло неплохо. Но тут начались набеги…Я даже переспросила Лидию Иосифовну:
- Набеги?
- Да, да! Больница, где ее отец тогда работал – вот она, рядом, на нашей же улице. И он… он стал терзать ее чуть ли не каждый день!
Оказалось, что Алин отец вдруг почувствовал потребность в общении с родной дочерью и, как только выдавалось свободное время, бежал к ней в поликлинику. Зачем? А для Лидии Иосифовны это до сих пор загадка. Приходил, вызывал ее в коридор и они сидели на диване, разговаривали. Обычно он ее обнимал и что-то говорил, говорил… Всем сотрудникам было интересно – что. Но Аля ни разу не ответила на этот вопрос. А после его ухода она всегда была сама не своя.
- Мы ей говорили – Алечка, поделись с нами, тебе же легче будет! А она как камень.
Словом, облегчения ей эти визиты не приносили.