- Так ведь Нина может нам показать, над чем она трудилась тогда.
- Ты права, Наташа. И сейчас мы потревожим нашу молодоженку. Пусть летит к нам из своего гнездышка, - сказала Зоя Алексеевна.
У нее было очень довольное лицо. И я сделала вывод, что наша предводительница считает это сложное дело практически уже законченным.
Леонид Гаврилович Серженко попросил не гнать лошадей. Он доложил своему начальству, хоть и временному, ибо находился здесь в командировке, что удалось достичь частному детективному агентству в раскрытии запутанного дела. Там были довольны – наверняка думали, что будет висяк. Серж попросил коллег прибыть на место, а именно в хирургическое отделение, и документально оформить изъятие коробочки, если таковая действительно найдется. Все всё поняли. И пока все были довольны.
Зоя Алексеевна начала переговоры с Ниной, однако потом переключилась на ее сыночка. Разговор с ребенком нас всех заинтересовал. Особенно встрепенулась Аля.
- Когда Нина с цементом возилась, он тут крутился, ее Васенька! И он мог видеть…
Мог, конечно. Но мог и не видеть. Что ж, поживем – увидим!
Глава 24
Когда наступает рассвет
- Папа!
Волна нежности и безграничного доверия коснулась Альберта Валентиновича. Он замер.
- Папа! Почему ты молчишь?
- Я слушаю. Ты ведь первый раз назвал меня папой…
- Ну да. А тебе это понравилось?
- Меня никто и никогда еще так не называл…
- Понятно. Ну так ведь клёво, верно?
- Конечно же, клёво…
- Я шахматы расставил. Будешь?
- Непременно!
Сегодня выходной. Редко он отдыхал в такие дни – за неделю накапливалось много всего, что требовало неспешного осмысления. И все это с единственной целью – сделать еще один шаг вверх, к большей значимости, чтобы попасть в круг тех, кто управляет миром. Ну, или близок к этому. Другое поле, другая жизнь. И как же далек он стал от этого в последние дни! Этот огромный пласт жизни - вместе с его окружением, бесчисленными помощниками, среди которых работали несколько по-настоящему верных и преданных ему людей, вместе с глобальными проблемами, связанными с расширением, укреплением, ужесточением, усовершенствованием одного, другого, пятого, десятого – отодвинулся на значительное расстояние. Альберт Валентинович смотрел теперь на него как бы со стороны. Он понял главное – укреплять и совершенствовать надо прежде всего собственную совесть. И ведь до чего же все просто! На днях он включил телевизор и услышал информацию о том, что кто-то строит ковчег для спасения от природных катаклизмов. Такой, какой был у Ноя. И подумал – какой идиотизм! Да ты сделай, чтобы ручеек возле твоего дома был светлый и разговаривал с тобой по утрам. А недавно он рассматривал жалобу жителей одного подмосковного поселка. Там вышел из строя насос, качающий воду в дома из подземного источника. Его, конечно, починили. Но что поразило Альберта Валентиновича, когда он туда приехал – люди кричали, что нечем даже скотину напоить! А рядом – речка. А почти в каждом дворе – колодец. Оказалось, что речку жители давно завалили мусором, сделали там свалку. Не пожалели свою поилицу, красавицу. И колодцы завалили, когда воду в дома провели. Насос-то у них заработал, а вот разум-то заработает ли когда-нибудь? Опомнятся ли, поймут ли, что речка дана была им на светлую радость. Что она живая – так же, как и они сами, она – часть того лада на земле, который надо беречь, как и собственную жизнь…
У Альберта Валентиновича было такое чувство, словно двигался он по крутой лестнице, все выше и выше, и вдруг спустился сразу на несколько ступенек вниз и – странно! Не было никакого ощущения потери либо безысходности. Напротив, он почувствовал себя более уверенным и не балансирующим среди рейтингов и одобрений свыше, а твердо стоящим на ногах. Он понимал, что уже никогда не сможет стать прежним. И все потому, что у него появилась семья. Нина и Васенька. Сын и жена. Удивительным все же было то танго в купе! Он ведь его помнит. Именно во время танго ему показалось, что никогда он не расстанется с этой женщиной. Но на перроне ее встретил муж. Он и мужа хорошо помнит. Небольшого роста, крепкий – этакий пенечек. Пусть земля ему будет пухом, хорошему человеку. Растил же его сына, не попрекал жену. В ней столько тепла, искренности, любви… Любви ко всему миру. Это она напомнила ему мудрые слова о том, что когда срывают травинку, вздрагивает вся земля… Да что Земля – Вселенная! Нина бы ни за что не выбросила мусор в речку, нечего об этом и говорить! Альберт Валентинович никогда не жил в квартире, заполненной любовью. Оказывается, это совершенно особый вид жилплощади. Здесь всегда хочется улыбаться, говорить прекрасные слова. Здесь очень теплые стены, которые, кажется, тебя слушают и понимают. Здесь особые запахи, среди которых он различает и тот неповторимый степной аромат…