Тут Лидия Иосифовна разволновалась, стала говорить отрывистыми фразами, заменяя порой слова соответствующими жестами. Я поняла, что судьба Али была ей небезразлична. Перескажу все, что Лидия Иосифовна мне поведала, спокойно, своими словами.
А между тем у Али появилась масса проблем. Она влюбилась и вышла замуж. А поскольку уже ждала ребенка, то поступила не в мединститут, как намеревалась вначале, а в медучилище. Алин отец был в ярости и кричал, что никогда ей не простит слишком раннее замужество, материнство, а главное – предательство! Ведь она будет медсестрой! И уже ясно, что впоследствии дом, ребенок, молодой муж и все вытекающие отсюда заботы не дадут дочери продолжить его дело.
- Его дело?
- Да, он же хирург! Кстати, с ним я тоже работала. Интереснейший человек, скажу я вам. Был… Он умер.
- Давно?
- Да нет. Можно сказать, только что. Проблемный был человек, мало с кем уживался. А потому кочевал из клиники в клинику. Брали за талант, но все равно впоследствии старались как-то от него избавиться…
Но продолжу рассказ Лидии Иосифовны. Так вот, Але все последующие годы было самой до себя – родила двоих детей, у родителей не бывала, общалась в основном с матерью – по телефону. Рассказывала на работе, что мать ни разу не спросила, трудно ли ей, не предложила помочь. Правда, жили, как уже упоминалось, не рядом, но разве дело в расстоянии? А тут еще муж стал приходить выпивши и Аля однажды сорвалась, у нее была истерика. Пришла как-то на работу сама на себя не похожа, всю ее трясет, колотит. Врач, с которой Аля работала, обследовала ее, посоветовала, как лечиться. Потом в жизни ее на короткое время засияло солнышко – они с мужем приобрели квартиру поближе к столице и она стала работать а поликлинике, где я сейчас и пребывала. И все шло неплохо. Но тут начались набеги…Я даже переспросила Лидию Иосифовну:
- Набеги?
- Да, да! Больница, где ее отец тогда работал – вот она, рядом, на нашей же улице. И он… он стал терзать ее чуть ли не каждый день!
Оказалось, что Алин отец вдруг почувствовал потребность в общении с родной дочерью и, как только выдавалось свободное время, бежал к ней в поликлинику. Зачем? А для Лидии Иосифовны это до сих пор загадка. Приходил, вызывал ее в коридор и они сидели на диване, разговаривали. Обычно он ее обнимал и что-то говорил, говорил… Всем сотрудникам было интересно – что. Но Аля ни разу не ответила на этот вопрос. А после его ухода она всегда была сама не своя.
- Мы ей говорили – Алечка, поделись с нами, тебе же легче будет! А она как камень.
Словом, облегчения ей эти визиты не приносили.
А между тем та, удочеренная девица тоже давно упорхнула из дома приемных родителей – после окончания учебы ее направили на работу в Подмосковье. Но, в отличие от Али, она навещала пожилых людей каждую неделю.
- Интересно, они подружились? Аля - с той, удочеренной? То есть – с сестренкой своей?
- Ха! Где там! Они даже ни разу не встретились. Аля-то хотела, даже звонила той мымре. Но – не получилось. Не судьба. Может, теперь встретятся.
- Подождите. Вы же сказали – отец их умер.
- Да. Умер.
- Но они же его хоронили!
- Аля не была на похоронах. У нее сын в больницу попал, в реанимацию, с какой-то инфекцией редкой, лежал там с высочайшей температурой, просто горел весь. Потом к матери она ходила. Говорит, мать еще дальше от нее стала. Все о той, приемной дочери с ней говорила, словно и обсудить, и вспомнить им было нечего…
Лидия Иосифовна рассказала, как однажды дети – выпускники детсада «расправились» с воспитательницей, которую не любили – они поставили во дворе чучело, одели его «под эту ведьму» и стали кидать в нее кто что мог, в основном камни. Так вот, моя собеседница сравнила Алю с этим чучелом для битья, в нее без конца летят какие-то стрелы: равнодушия, ненависти, нелюбви, семейных передряг… Да как же тут самой-то оставаться спокойной и всех любить?
- А вот Алин отец… Вы сказали про характер…
- Очень хороший хирург. Я не ошиблась, сказав вам про талант, это признавали даже его враги. Но… какой-то он был озлобленный, надломленный… И вечно озабоченный.
- Чем?
- Пил много. И… не хочу брать грех на душу, но… По-моему, и ампулками иногда не брезговал…