- Из той же бутылки наливали-то, - вспомнила я показания медсестер.
- Вообще, если честно, то мне кажется, что Кира с Алей чего-то недоговаривают, - призналась Нина. - Когда работали дознаватели, они все переглядывались между собой. Я бы на вашем месте, Зоя Алексеевна, с Кирой откровенно поговорила. Но я вам главного-то не сказала! «Вода и таблетка, вода и таблетка, и боль» - повторяла эта экстрасенс. Подчеркнула, что это чужая боль. Не Лины. И еще сказала про смех. Якобы во время убийства он звучал там, в сестринской, и остался в памяти… этой комнаты. А она его услышала.
- Сканировала, - заметила я.
- Да, да. И тут, представляете, вошла Аля, увидела эту бабу с растопыренными руками и как захохочет! Ну, дескать, цирк тут развели! А Жулиана-то как выдала, мороз по коже – это, мол, тот самый смех и есть! То есть, значит, Аля вроде как и убила.
- Да уж. Мороз по коже, - повторила Настя.
- Господи! Господи! А теперь вот оно, главное-то! Вы знаете, кто это был? Охрана-то всех переписывает на входе. По паспортам. Так вот, держитесь все за свои стулья. Эта баба – Жулиана Галактионовна Морозова!
Наша немая сцена почище гоголевской завершилась еще одним сообщением Нины.
- Прежде чем уйти, она спросила, где похоронена Лина Георгиевна. Я сказала. То есть просто кладбище назвала. Я ведь не была на похоронах. Ой, Ой! Что я вспомнила-то! Она ведь эту Лину-то не так хотела назвать! Что-то про нее спрашивала и говорит – а эта Ка… Потом уж поправилась – а эта Лина… И такой блеск был в глазах, как у докторши, когда она перед трагедией зашла в палату, к Аллюр. Даже Альберт Валентинович это заметил. Вот если бы, говорит, вы были на месте Лины Георгиевны, так уж вы бы сказали жертве, за что ее убиваете. Это когда наша гостья двести раз переспросила, знала ли сиделка, за что может пострадать.
Зоя Алексеевна уже несколько раз высказывала мысль о том, что имя Лина – часть имени Каролина. И тут ее предположение, кажется, обретало реальность. Но Жулиана – Морозова, а Лина – не Галактионовна. Кстати, а какая у нее фамилия, я почему-то не знаю. Эх, как нужен нам Серж с его сведениями о прошлом этой женщины!
- Да ее фамилия нам ни о чем не говорит. Селина, - проинформировала меня Зоя Алексеевна.
- Так ведь Аля-то – тоже Селина… Это ее девичья фамилия…
Мы все уже привыкли к собственным немым сценам. И всё же…
И все же надо ждать Сержа, чтобы подвести правильный итог этому открытию. Что Лина Георгиевна Селина – это и есть Каролина Галактионовна Морозова. О, господи! Да разве можно тут не запутаться?
- И компьютерные Жужа и Лига обретут реальный смысл. Сестры. Две девочки, у которых исчезла мать. Предположительно – от горя, - сказала Зоя Алексеевна. – Она, озлобленная, могла просто исчезнуть, уйти в другую жизнь от забот и хлопот, связанных с воспитанием девочек. Сказать мужу – ты, мол, нашел себе другую, вот пусть она и растит твоих дочерей! Но скорее всего, горе просто свело ее с ума. Во всяком случае, сестры-то ведь никогда не подумают плохо о матери. Что она просто сбежала. Нет, они видят ее жертвой. Видели. Думаю, так оно и было на самом деле.
Да, но кто убил докторшу? Лину-Каролину? Что-то тут темнят Кира и Аля с той второй коробочкой, которая якобы сначала была, а потом ее вдруг не стало. Когда именно не стало? Когда Лина отправилась в палату к Альберту Валентиновичу с сиделкой, коробочек было две или одна? И при чем тут вообще эта пропавшая коробочка? В ней было что-то важное для разгадки больничных тайн? Лина выпила воды и сразу же упала замертво, не прикасаясь ни к каким коробочкам. И если эта пропажа действительно имеет какое-то значение, то о ней позаботился кто-то другой. Убийца?
Раздался телефонный звонок Киры. Нет, я никогда не устану повторять, что преступление притягивает к себе всех, кто к нему причастен. Очевидно, всплеск эмоций, огромный выход энергии и создают то магнетическое пространство, которое вбирает в себя людей, получивших хотя бы малую часть «отравленных стрел» преступления. Стрелок всегда волнует, тревожит – тем более, если он до сих пор на свободе.
Кира сообщила, что несколько дней подряд Аля плакала прямо на работе, а сегодня просто взяла и ушла с дежурства и телефон ее не отвечает – недоступен. Кира хочет съездить к ней домой, однако боится делать это одна – там ей может понадобиться помощь. Муж Али в пьяном виде бывает неадекватен. Хотя он кодировался, но может сорваться, когда такое происходит с его женой. И Алины дети тут не помогут – они живут отдельно.