Однако вначале Аля решила поговорить с матерью. Но та не сказала ей ничего вразумительного, все делала вид, что не знает и не понимает, о чем идет речь. Мать была уже беспомощна и когда сердобольная Аля хотела забрать ее к себе, ухаживать за ней, лечить и так далее, та категорически отказалась, объявив, что у нее есть сиделка и что пенсия позволяет ей хорошо платить этой женщине. Словом, Алю отфутболили. В очередной раз.
Но не только суд пришел Але в голову. В ней росло непонятное пока чувство – скажем так, гнева. Захотелось увидеть обидчицу, которая, видимо, так вцепилась в ее семью, что стала дороже родной дочери. Интересно, чем она взяла? Вниманием к родителям? Но до Али порой доходили слухи, что Лина тоже предпочла жить отдельно, хотя своей семьи у нее и не было. Вероятно, часто посещала родителей. А что же ей делать – ни мужа, ни детей. Втиралась в доверие. Гнев тихо переходил в ненависть. Хотя сама Аля считала себя неспособной на это подлое чувство. И в один прекрасный день она решила разыскать Лину и понаблюдать за ней. Хотя бы издалека, на расстоянии. Узнать, что она за человек. И стоит ли ей… мстить, например. Ни к чему не обязывающие расспросы быстро привели Алю к цели – она узнала, где работает Лина Георгиевна Селина, взявшая ее, Алино родное отчество и фамилию. Однако посещения этой клиники под видом родственницы одного из пациентов к успеху не привели – она узнала, что Лина уже, так сказать, слиняла в одну из подмосковных больниц. Аля ринулась туда, где неожиданно и встретилась с той самой тетей Нюрой, которая проявляла участие к своей маленькой соседке. Она призналась ей в одном – хочет найти работу именно в этом городке. И уже старенькая тетя Нюра вновь ей помогла – устроила в больницу через свою знакомую.
Интересен был момент, когда в отделе кадров больницы Аля попросила не афишировать свою фамилию – Обижаева. Дескать, сразу все начинают думать, что она обидчивый человек, и прочее. Там поверили и представили новенькую по имени-отчеству – Альбина Георгиевна. Так Аля избежала неприятного момента – ведь Лина скорее всего знала ее фамилию по мужу. Хотя… Сестры были до того равнодушны друг к другу, что в своей взрослой жизни ни разу не захотели встретиться. Аля была уверена, что Лина ее не узнает, и спокойно пришла в хирургическое отделение – как она выражалась, вошла на вражескую территорию.
Поначалу и она не узнала Лину. Собственно, она не узнала бы ее никогда, если бы их не представили друг другу. Это произошло во время очередного чаепития. Але показалось, как что-то дрогнуло в глазах Лины. Во взгляде. Как чересчур плотно сжались ее губы. Узнала? Поняла, что перед ней – сестра? Непонятно… Сомнения заглушил всеобщий хохот – смеялись над только что рассказанным анекдотом, который Аля не слышала. День за днем, занимаясь своими делами, Аля довольно спокойно наблюдала за Линой. Честно говоря, докторша ей нравилась – строгая, нацеленная на работу, очень немногословная – никаких лишних ла-ла-ла, дело свое хорошо знает. Больные ей доверяли. Коллеги ее уважали. Любить ее, скорее всего, никто не любил – она была необщительна и походила на неприступную крепость. Суровая женщина! Лишь однажды Аля чуть не вышла из себя. В их палату попала многодетная мать. Каждый день ее навещали дети – неухоженные, плохо одетые. Аля даже пыталась подобрать им одежду из специального шкафа, где хранились вещи для бомжей, которые время от времени попадали в их отделение. Лина Георгиевна как-то при всех возмутилась:
- Подумали бы сначала, на что детей будут растить, а потом уж и рожали! Если за спиной нет прочной финансовой опоры…