- Понятно. Ну так ведь клёво, верно?
- Конечно же, клёво…
- Я шахматы расставил. Будешь?
- Непременно!
Сегодня выходной. Редко он отдыхал в такие дни – за неделю накапливалось много всего, что требовало неспешного осмысления. И все это с единственной целью – сделать еще один шаг вверх, к большей значимости, чтобы попасть в круг тех, кто управляет миром. Ну, или близок к этому. Другое поле, другая жизнь. И как же далек он стал от этого в последние дни! Этот огромный пласт жизни - вместе с его окружением, бесчисленными помощниками, среди которых работали несколько по-настоящему верных и преданных ему людей, вместе с глобальными проблемами, связанными с расширением, укреплением, ужесточением, усовершенствованием одного, другого, пятого, десятого – отодвинулся на значительное расстояние. Альберт Валентинович смотрел теперь на него как бы со стороны. Он понял главное – укреплять и совершенствовать надо прежде всего собственную совесть. И ведь до чего же все просто! На днях он включил телевизор и услышал информацию о том, что кто-то строит ковчег для спасения от природных катаклизмов. Такой, какой был у Ноя. И подумал – какой идиотизм! Да ты сделай, чтобы ручеек возле твоего дома был светлый и разговаривал с тобой по утрам. А недавно он рассматривал жалобу жителей одного подмосковного поселка. Там вышел из строя насос, качающий воду в дома из подземного источника. Его, конечно, починили. Но что поразило Альберта Валентиновича, когда он туда приехал – люди кричали, что нечем даже скотину напоить! А рядом – речка. А почти в каждом дворе – колодец. Оказалось, что речку жители давно завалили мусором, сделали там свалку. Не пожалели свою поилицу, красавицу. И колодцы завалили, когда воду в дома провели. Насос-то у них заработал, а вот разум-то заработает ли когда-нибудь? Опомнятся ли, поймут ли, что речка дана была им на светлую радость. Что она живая – так же, как и они сами, она – часть того лада на земле, который надо беречь, как и собственную жизнь…
У Альберта Валентиновича было такое чувство, словно двигался он по крутой лестнице, все выше и выше, и вдруг спустился сразу на несколько ступенек вниз и – странно! Не было никакого ощущения потери либо безысходности. Напротив, он почувствовал себя более уверенным и не балансирующим среди рейтингов и одобрений свыше, а твердо стоящим на ногах. Он понимал, что уже никогда не сможет стать прежним. И все потому, что у него появилась семья. Нина и Васенька. Сын и жена. Удивительным все же было то танго в купе! Он ведь его помнит. Именно во время танго ему показалось, что никогда он не расстанется с этой женщиной. Но на перроне ее встретил муж. Он и мужа хорошо помнит. Небольшого роста, крепкий – этакий пенечек. Пусть земля ему будет пухом, хорошему человеку. Растил же его сына, не попрекал жену. В ней столько тепла, искренности, любви… Любви ко всему миру. Это она напомнила ему мудрые слова о том, что когда срывают травинку, вздрагивает вся земля… Да что Земля – Вселенная! Нина бы ни за что не выбросила мусор в речку, нечего об этом и говорить! Альберт Валентинович никогда не жил в квартире, заполненной любовью. Оказывается, это совершенно особый вид жилплощади. Здесь всегда хочется улыбаться, говорить прекрасные слова. Здесь очень теплые стены, которые, кажется, тебя слушают и понимают. Здесь особые запахи, среди которых он различает и тот неповторимый степной аромат…
И сегодня он не отправился на очередную акцию солидарности с чьей-то очередной выходкой, или протеста против какой-либо глупости, а просто отдыхает, овеянный домашним теплом. А сейчас вот сядет играть с сыном в шахматы. Васенька играет очень хорошо, Нина давно научила его этому искусству. Он же доведет игру сына до совершенства, потому что играет прекрасно. А в молодости даже вел занятия в детской шахматной школе.
Запах рыбного пирога, не удержавшийся на кухне, побежал по всем комнатам.
- Готов! Ваш любимый – с семгой, - оповестила своих мужчин Нина. – Только подождите минут десять – пирог должен отдохнуть.
Семейную идиллию прервал телефонный звонок. Нина услышала голос Зои Алексеевны. Она звонила из больницы.
- Ниночка, мы перенесли сюда штаб нашего детективного агентства. Все еще разгадываем тайны известных вам погибших женщин.
- Да, да, я поняла.
- Прошу вас – вспомните тот день, когда вы замазывали цементом щели в больнице.
- Что именно мне надо вспомнить?
- Тут вот какая история… Пропала коробочка из сестринской. Она небольшая – ну, вы же видели, вторая-то коробочка осталась.
- Да, помню. Видела.
- Так вот. Мы предположили, что пропавшая коробочка могла быть где-то спрятана. Причем заранее никто никакого тайника не готовил. Все получилось спонтанно. Возможно, была такая щель, в которую эта коробочка могла поместиться. А? Вы же там все обследовали, чтобы Альберт Валентинович не простудился…