— Горгона! — довольно потирая руки, окликнул напарницу Леон. — Мы идем… на пляж! Купальник, кстати, не бери, он тебе не понадобится!
Спустя каких-то полчаса Леон и Горгона уже шагали по бело-песчаному балтийскому пляжу, пробуя босыми ступнями нагревшийся под солнцем песок. Они шли обнявшись, как счастливые молодожены, строго по «легенде». Очень редко случалось, чтобы задание доставляло ему массу доброкачественных эмоций. Как вот сейчас, когда он идет в обнимку с классной куколкой, сжимая в ладони банку не остывшего еще пива «Бавария».
Им пришлось топать почти километр по «общему» пляжу, по-tojh еще преодолевать неширокую «нейтральную» полосу, и вот наконец…
— Я в раю! — довольным тоном изрек Леон. Он сладко потянулся, затем стал интенсивно крутить головой, высматривая достойных его взора женских особей… — Слушай, блин… Точно, все голые!
Среди нудистов, правда, едва не половину составляли люди довольно преклонного возраста, именно они заняли здесь центровые места, выставив на всеобщий обзор свои синюшные дряхлые телеса. Но были здесь и такие, очень даже ничего…
— Ух, какая куколка пошла…
Гадюка тут же зашипела ему прямо в ухо;
— Леон, мы пришли сюда р-работать!
Две молоденькие девочки лежали на песке всего метрах в десяти от того места, где стояли Леон и Горгона, — одна на животе, другая на спине. Та, что загорала, выставив под солнечные лучи спину и кругленькую аккуратную попку, выгнулась вдруг дугой, так что у Леона, наблюдавшего за ней, аж давление зашкалило, потом приподнялась с коленок и пошла, повиливая тазом, к кромке воды.
— Пожалуй, здесь и остановимся… Ты че? Че щипаешь? А, ну да… Нам дальше!
Они прошли еще примерно с полкилометра. Левицкий стал недовольно хмуриться, пожалуй, здесь ничего достойного его внимания не найдется. Кроме чертового объекта, который они с Горгоной должны «прощупать».
—До «периметра» восемьдесят метров… Все, начинаем работать!
Его реплика улетела в космос, отразилась от геостационарного спутника и влетела в уши тех людей, кому надлежало контролировать его действия.
Проволочная сетка «периметра» в одном месте просматривалась через ложбинку меж двух невысоких дюн, отгораживающих лесной массивчик от песчаной береговой черты, в котором, собственно, и прятался некий объект. Им следует, если они, конечно, хотят что-то разглядеть, забраться на дюны, хотя даже снизу, со стороны пляжа, были заметны два щита с запретительными надписями.
— Леон, — прошептала Ольга, — мы привлекаем внимание. Горгона оказалась более решительной. Р-раз! Стащила через голову майку, тряхнула головой, поправляя разлетевшиеся длинные черные волосы. В такт этому движению упруго качнулись крепкие острые груди. «Это я уже видел», — отметил про себя Левицкий. Д-два! Короткая юбчонка полетела на песок, Ольга осталась в одних трусиках. «Неплохо, — решил Левицкий. — Но это мы тоже видели». И, наконец, три! Ольга, чуть выгнув спину, стащила трусики, затем, переступив стройными ножками, отшвырнула их к юбке.
Леон на какое-то время забылся, прикипев глазами… Короче, он смотрел явно не на то, на что он должен был внимательно смотреть, исходя из условий задания.
— Раздевайся, идиот! — прошипела кобра. — А теперь обними меня! Пойдем прогуляемся за дюны…
— С удовольствием, — не лукавя, сказал Левицкий. — Там нас никто не увидит…
Двое «молодоженов» устроились в небольшой ложбинке, всего метрах в пяти от запретительного щита. Но в том, что они «не заметили» такую малость, как этот щит, нет ничего удивительного — если посмотреть со стороны, то молодые люди были заняты исключительно друг дружкой.
До «периметра» отсюда было метров сорок-сорок пять. Там, где Шувалов заподозрил наличие бункера, в огороженном секторе просматривался невысокий холм. Проволочная ограда, укрепленная на бетонных столбиках, на этом участке была несколько выше, чем по всему прочему периметру, а вдобавок еще на тонкие металлические штанги, изогнутые извне, была накручена «колючка».
Леон и Горгона находились полностью в «образе», поэтому за . последние четверть часа не прозвучала ни одна сторонняя реплика. Тем более не стоило разговаривать по-русски, пусть даже шепотом. Кто его знает, какого рода аппаратура здесь установлена, может, нашпиговали объект в том числе и слуховыми датчиками.
Естественно, они не таращились на «периметр» и подозрительный холмик и уж тем более не пользовались оптикой. Так… поглядывали изредка, незаметно. Глаз у них был наметанный, особенно у Леона, разок посмотрел, и все отложилось как на фотоснимке.
То, что здесь охрана ночью бдит, это ясно. А когда сюда Кондора доставили, так пуще прежнего объект будут стеречь. Ну да ладно, с «пиплами» всегда можно «договориться», а вот как быть с техникой? Наверняка здесь задействованы следящие электронные системы. Датчиков, правда, с такого расстояния не увидишь, но это еще не означает, что их нет.
И еще важно было определить, на каком расстоянии срабатывает «защита», где расположены датчики, как их можно незаметно нейтрализовать, и т.п.
— Спровоцируйте «защиту»! — донеслась до Левицкого команда Шувалова. — Расстояние — двадцать пять!
«Молодожены» перебрались поближе. Расстелили покрывало, улеглись поверх него, обнялись. Хотя часть внимания Леона была занята «подругой», вернее, ее заманчивыми формами, он все же сумел приметить несколько датчиков, замаскированных под изоляторы на кончиках металлических штанг. Вибрационные? Типа нашего «Уран-М»? Или «наведенного электромагнитного поля»? Не исключено, что смешанного действия.
Ровно через пять минут поступило новое ЦУ:
— Двадцать метров! Еще через пять:
— Пятнадцать метров!
Дюны уже остались позади, но почти к самой сетке ограждения протянулся песчаный «язык». Двое сделали несколько шагов, постелили покрывало, стали вновь обниматься, причем Левицкий, в отличие от Горгоны, которая оставалась холодной, как ледышка, проделывал эти занятия с видимым удовольствием.
Могло ведь быть и такое, что охрана на день, вернее, в светлое время суток, «защиту» не включала.
Горгона что-то учуяла, а нюх у Змеюкиной просто поразительный. Ее пальчики стали оглаживать «инструмент», пока что не задействованный в деле двумя полевыми агентами — Леон до поры держал его в резерве. «Инструмент», понятное дело, принадлежал именно Леону, и он, забыв почти все на свете, почти, но не все, наблюдал теперь за «холмиком», нет, не за теми двумя соблазнительными холмиками, подрагивающими в такт движениям куколки, за ними, впрочем, он следил, а за другим холмиком, по ту сторону ограды. И даже глаза прижмурил от удовольствия, оставив две зоркие щелочки.