— А теперь открой!
Сотник послушно открыл верхнюю крышку. Ахнул по второму разу: в шкатулке на бархатной подложке находилась сделанная из темно-зеленого и темно-вишневого янтаря фигурка… филина!
Пока Сотник пребывал в изумлении, Белицкий сам развернул второй сверток, передав его содержимое давнему приятелю.
Это была фляжка. Полулитровой емкости. На вогнутой стороне какой-то искусный гравер вместо дарственной надписи прочертил некий рисунок: кондор, гордо распластавший в полете свои мощные крылья, на фоне скалистого пика.
Сотник еще раз, прежде чем вернуть шкатулку, посмотрел на птицу — надо же, чертовски похоже на филина… Потом решительно взвесил в руке фляжку, она, конечно, оказалась полной.
— Спорю на что угодно, что здесь дагестанский коньяк! Надо бы обмыть такое дело, товарищ… генерал!
— Еще вопросы есть? — усмехнулся Белицкий.
— Только один. Когда мне выходить на работу в твоей… в нашей «малоизвестной фирме»?
Двое мужчин и молодая женщина, высадившиеся из джипа, нашли сравнительно уединенное место на пляжике в Сосновом Бору. Андрей и Лена мигом разоблачились и, взявшись за руки, бултыхнулись в хорошо прогретую воду.
Мокрушин остался на берегу, вроде как сторожить имущество. Рука у него все еще была на перевязи, но он уже вовсю разминал «пальчики». Правая, боевая клешня у него была исправной, поэтому он ежедневно практиковался в тире. Левая вот-вот вступит в строй, а что еще надо настоящему «македонцу»-двуручнику?
— А я говорю, что у нас будет пацан! — улыбаясь во весь рот, оказал Андрей. — Вот увидишь, я окажусь прав!
— И не мечтай! — отрезала Лена. — С такими генами, как у папы, из мальчика получится… головорез!
Весело рассмеявшись, она плеснула Андрею водой в лицо. Он хотел ответить тем же, но передумал, свою женщину он обязан беречь.
С Леной Розановой произошел известный науке случай. А что еще, спрашивается, происходите девушками, которые охотно проводят время в финской сауне в обществе бравых гвардейцев?
Вот и совершилось «таинство». С чем они друг дружку, довольные донельзя, проконсультировавшись у медицины, и поздравили.
Отпросившись на два дня у Шувалова — речь об Андрее, — съездили в Тулу. Лена там познакомилась с родителями Андрея, те уже вернулись от своих родственников из Севастополя. Недавно в Москву приезжали мать и сестра Лены, состоялось еще одно знакомство. Жили пока в закрытом городке в Балашихе, молодой паре выделили служебную квартиру. Андрея зачислили в штат спецподразделения и стали привлекать к «учебно-тренировочному процессу».
Мокрушин повернул голову на звук движка. Рядом остановился еще один джип. Из него выбрались Шувалов и Тихий, одетые по-летнему, в светлых рубашках с коротким рукавом. Похлопали Мокрушина по широкой гулкой спине, затем опустились рядом с ним на песок.
— Истинные дети, — Рейндж кивнул на резвящуюся в воде парочку. — Присматриваю вот за ними.
— Как рука? — спросил Шувалов. — Вижу, уже стал шевелить пальцами… Рейндж, я два новых звена набираю. Пойдешь бригадиром?
— А как Андрей? Его тоже на бригаду ставят?
— У меня есть одна задумка, — сказал полковник Шувалов, которому это звание присвоили еще месяц назад, почти сразу после окончания «дела». — Я собираюсь при нашем «подотделе» создать что-то типа «четвертьотдела»…
— И чтоб никто не знал?! — выпалил Рейндж. — Классная идея!
— Ущучил? Не знаю, сколько там будет народа, может, пять, но не больше десяти сотрудников. Кондора ставим старшим.
— Тогда и я буду в этом… «четвертьотделе»!
— Договорились… О, я вижу, вы с тобой снеди набрали цельную корзину…
— Покушать мы любим, — кивнул Мокрушин. — Все трое. Шувалов приподнял край матерчатой салфетки, пошарил внутри рукой, затем вытащил… дамский «браунинг».
— Это тот самый? — поинтересовался он. — Твой «неприличный ствол»? Ты, конечно, плут полосатый, «забыл» его тогда сдать «завхозу»? Ладно, я подожду, пока ты выйдешь из «декретного»…
Парочка наконец обратила внимание, что к ним прибыли гости, выбралась на сушу. Лена на скорую руку вытерлась полотенцем, набросила на себя пляжный халатик. Она была встревожена, хотя и не подавала виду. Андрею вдруг на ровном месте дали три дня отдыха, а сегодня был как раз третий день.
— Когда? — улучив момент, спросил Бушмин.
— К шести вечера общий сбор на «базе», — негромко сказал Командир. — К нулям — «боеготовность». Не хотели зуммерить тебе на прибор, ехали с Жуковского, решили завернуть к вам, предупредить по-тихому.
Заметив, что Лена раскладывает снедь на салфетках, Шувалов сказал:
— Лена, мы с Тихим заехали буквально на минуту…
— Нет, дорогие мои, — решительно сказала молодая женщина, — я вас так не отпущу… Голодным от нас никто не уйдет!
Бушмин посмотрел на небо — солнце в зените, время у них еще есть. Достал из корзинки бутылку сухого красного вина, вопросительно посмотрел на Шувалова.
— Можно и пригубить, — кивнул тот. — От такой дозы наша боеготовность, думаю, не пострадает.
— Я не буду! — выпалила Розанова. — Мне нельзя!
И тут же прикусила язычок, покраснев как маков цвет. Мужчины деликатно покашляли в кулаки, затем взяли наполненные рубиновой жидкостью пластиковые стаканчики.
— Неплохой у нас, однако, коллектив подбирается, — Шувалов на правах старшего взялся произнести тост. — Горгона уже в норме, на днях на службу Леон выходит, да и Рейндж, вижу, рвется в дело… Предлагаю выпить вот за что… За время, в котором мы живем!
Мужчины, чуть подержав стаканчики в ладонях, задумчиво выпили. Тост, произнесенный командиром спецподразделения П-ЗР, показался им правильным и очень к месту. Хотя, казалось бы, что хорошего в нынешнем лихолетье?
Эти четверо мужчин и молодая женщина уже не раз сталкивались с опасной действительностью, когда на кону стояла их собственная жизнь. И каждый из них на собственном опыте познал одну чрезвычайно простую истину, доступную еще древним, и не раз озвученную в веках.
Не бывает времен хороших и времен плохих. Есть только время, в котором мы живем.