— Это твой дом? — оглядывается Женя.
— Да.
Кирпичный одноэтажный коттедж.
— Здесь должна быть собака, — оглядывается Женя.
Поддерживаю ее под локоть на крыльце. Скользко.
— Была. Но я часто отлучаюсь. Пришлось отдать родственникам.
Внутри пока Андрей включает везде свет, помогаю Жене раздеться.
Проходим в гостиную.
— Как-то так! — с улыбкой разводит Андрей руками. — Еще не все доделал здесь.
Стена в стиле лофт, большой диван, несколько танкеток, плазма, приставка, портьеры, по углам колонки акустической системы. Одна стена пустая. Здесь обязательно должно быть что-то. И я уже знаю — что. Но это чуть позже… Если он не разочарует меня.
Всё аккуратно, не считая нескольких разбросанных книг.
Женя падает на диван.
Поднимаю ближайшую. «Бойцовский…».
— «Интриги. Хаос. Мыло.», — ухмыляюсь.
Женя оживает, переводя взгляд на Андрея.
— «Самосовершенствование — это онанизм. А вот саморазрушение…», — рассматривает его пристально.
Он застывает, внимательно переваривая ее слова.
Окей… Чему быть, того не миновать!
— Детка… — бросаю ей плеер с наушниками. — Отключись ненадолго.
Послушно вставляет в уши музыку.
Из гостиной два выхода. Молча спрашиваю где мы можем уединиться, указывая по очереди на каждый.
Андрей поворачивает налево. Это кухня. Неплохая. Все лаконично. Чисто. Нас столах пусто — как я и люблю.
Мы присаживаемся за стол, к окну на мягкие диваны.
— Андрей, сегодня мне хочется дать нечто уникальное и незнакомое тебе.
Глаза внимательные.
— Но, как любой настоящий деликатес — это нужно распробовать, чтобы полюбить.
— «Саморазрушение…».
Мне нравится как он ловит всё на лету.
— Да.
Его глаза теряют фокус. Он думает. Минуту… две… Концентрируется.
— Жениными руками?
— Да.
— У меня есть право на «светофор»?
— Конечно, как и на БДР. Но я бы хотел, чтобы светофор был у меня. Я лучше знаю твои пределы.
— Я не уверен.
— Это нормально, Андрей. Мне не нужна твоя уверенность. Мне нужно твое доверие, твои пределы.
— Они у тебя.
— Хорошо. Еще один момент. Ты пригласил нас в гости. Мы можем лайтово провести здесь какое-то время. И уехать на нейтральную территорию, чтобы погрузиться глубже. А можем, остаться здесь.
— Я бы хотел здесь.
— А ты осознаешь, что эта комната станет твоим психо-якорем на то, что произойдет? Тебе будет сложно здесь потом отключаться, тебя будут преследовать спейсы, тебе тяжело будет привести сюда другую женщину?
— Осознаю.
— И, тем не менее?
— Да.
— Пусть твое саморазрушение начнется с этого непредусмотрительного выбора, — киваю.
Молчание.
— И еще. Когда у тебя последний раз был секс?
Хмурится.
— Когда ты мне это… приказал.
Давно.
— Мне нужны от тебя справки о состоянии твоего здоровья.
— Я чист, если ты об этом.
— Откуда такая уверенность?
— Неделю назад я сдавал кровь для ребенка своего знакомого. Прошел все анализы. Разворачивает руку, показывая следы на вене. Если нужно, у меня есть все бумаги по донорству.
— Кардиолог, невролог, нарколог. Психиатра опустим, не первый день знакомы.
— Все в норме. Я в военном резерве. Нас периодически гоняют по врачам.
— Хорошо. Минуту…
В коридоре моя спортивная сумка. Возвращаюсь, достаю файл. Кладу перед ним.
— Что это?
— Наш с тобой «брачный» договор.
С усилием сглатывает.
— Там все мои пределы и запросы. Прочитай очень внимательно. Не торопись. И ты должен отметить свои. Сам. Твои справки тоже должны быть там. Можно чуть позже.
— Кровью подписать? — натянуто улыбается.
— Сейчас достаточно ручки. Кровью чуть позже.
Вытягиваю наушники из Жениных ушей.
— Детка. Ты хотела мазо-зайца?
Её глаза внимательные. Плечи по змеиному приходят в движение.
— Я тебе его на сегодня дарю.
Глажу костяшками по щеке.
— Щедро… — целует ускользающую руку.
В ее глазах гаснет «девочка», и появляется нечто другое. Я помню этот взгляд неизмеримой глубины. Хотел бы я оказаться на месте Андрея?
Да.
Хотя бы еще раз.
Но мне нельзя и я щедр. И к ней, и к нему. Надеюсь, он сможет оценить.
— Солируй. Я буду наблюдать и корректировать.
— Пределы?
— Он не знает своих пределов. Покажи ему…