— Приятного аппетита, господин Аронов… Господин Коваленко… — останавливается чуть слева, за спиной Андрея. — Или, подожди… у вас же только один «Господин»? Не соображу сразу, как правильно обратиться.
В меня попасть он не может и продуманно хе*ачит в моего Зайца. Прицельненько… Коваленко начинает закипать. Его глаза не моргают.
— А ты бы шел Калиновский мимо, не обращаясь. Не портил бы приличным людям аппетит.
Делаю еще глоток сока.
— Я собственно, по делу. С советом.
Ой, знаю я твои советы!
— Ну давай, посоветуй, если уж принёсло.
— Ехал бы ты Аронов из страны.
— Что так?
— Тебе здесь не понравится. Скоро.
— Отчего же?
— Законы здесь недружелюбные.
— Например?
— О финансовых махинациях и мошенничестве.
Протягивает извещение из ОБЭП.
— Лично в руки хотел отдать.
А вот и еще одна перчатка. Как не крути, но не умеешь ты совсем уж исподтишка бить. Женька не любит беспринципных…
— Ммм… Знаем, читали. Работаем над этим. Так что, спасибо за совет, но вынужден остаться.
— Зря…
— Ничего не поделаешь, ты же в курсе, что Женечка невыездная. Как я жену одну оставлю? Столько «гадов» вокруг развелось.
— Жену? Жён под партнеров не подкладывают, Аронов. Я тебя предупреждал.
Наклоняется чуть ниже к Коваленко.
Я пытаюсь перехватить его взгляд.
— И как тебе… негосподин Коваленко?… Вкусно с чужого стола облизывать?…
Сидеть, Андрей, сидеть! — мои зубы сжимаются.
Это же провокация чистой воды!
Одна…
Вторая…
Две камеры…
Только не сорвись, Коваленко.
Он же втянуть тебя хочет в разборки эти.
Чтобы и тебе прилетело от «недружелюбного закона». Но теперь не разово, а нападение… он в форме… еще и при исполнении, можно сказать…
Быстро ты Калиновский соображаешь! И повестку ты отдал сейчас, уже догнав, что можешь подставить его под статью своей провокацией.
— Андрей… — качаю ему головой.
— Что… хороша Женька в постели?… Особенно сверху, да?… Мне тоже вставляло!
И опять в точку! Ревнив десантник наш…
— Сидеть, Коваленко.
Калиновский смотрит в мои глаза, улыбается. Но я то вижу, как его сносит и самого от того, что он несет.
— Горячая… Настойчивая… И бедра такие… на редкость подвижные, да? — его голос хрипнет.
Больно тебе это нести Калиновский? Я вижу. Но Коваленко, на свою беду, абсолютно невменяем!
— Получаешь от неё по щекам? Властная сучка! Но нежная…пи**ец! — его голос становится тише и проникновенней. — Умереть хочется от ее рук на шее… отключиться и в себя не приходить… Да, Коваленко?
Вот и всё… я теряю с ним визуальный контакт! Начинает медленно разворачиваться.
— Коваленко.
Тихо. Предупреждающе.
— Оглянись.
Бросает взгляд за спину.
— Да мне по*уй, Олег. Хоть десять.
Идиот! Это не группа поддержки! Это свидетели!
Не порть мне эту партию, ревнивый идиот! Не дай втянуть себя!
— Чем ты ему платишь за неё, Коваленко? Бабками он врядли возьмет. Отсасываешь что ли?..
Вот это, б*ять, контрольный! В остаток мозгов.
Мне хочется упасть лицом на стол.
Калиновский…
— Нет, Андрей, нет! — мне кажется, что я держу его на каком-то с каждой секундой становящемся все эфемерней поводке. Никогда не видел его более невменяемым.
В его глазах словно идет отсчет.
Десять…
Девять…
Восемь…
Семь…
— Не прощаюсь…
Шесть.
Уходит в сторону выхода, доставая по дороге сигареты.
Пять.
Тяжело тебе дались эти провокации Калиновский? Не можешь сразу к своим, как ни в чем не бывало?
Четыре.
Перехватываю поднимающегося Коваленко за пиджак.
— Стоять.
Я не удержу его, нет. Это без вариантов. В этом теле мозга сейчас нет.
Три.
Торможу официанта.
Два.
— На крыльце есть камера?
— Нет… — растеряно.
Один. Пуск!
— Иди, — отпускаю. — Не покалечьте друг друга.
Улетает!
Идиоты…
— Олег Андреевич, сегодня приезжала тачка опять эта, под змею.
— Ты же не пропустил.
— Был вынужден.
— В смысле? Почему не позвонил?
— Он назвал не Вашу квартиру, оттуда подтвердили пропуск.
— Ясно.
— А чью квартиру?
— Я не могу этого Вам говорить.
— Иван… Этот человек может причинить неприятности Жени и мне. Я понимаю, что это не твоя ответственность. Но я прошу оказать мне информационную услугу, которая останется между нами.
Протягиваю ему купюру.
— Не надо.
Не берет. Но волшебное имя озвучено и он идет мне навстречу.