Ломая гибкие елки, лег на площадку край лестницы и она остановилась,
— Сядьте сюда и возьмите одного из них! — приказал полковник. Я занял место над переднею осью танка. Рядом со мной, бледный и растерянный, сел молодой солдат. Он укрепил между ног винтовку и вцепился обеими руками в борта.
— Держитесь. Я веду!
Под нами вздрогнула площадка и подчиняясь силе, направленной снизу вверх, мы поползли туда, где из-под конца лестницы белели сломанные елки. Вверх и вверх, пока мы не достигли площадки.
— Приехали! — прошелестел солдат, поспешно слезая на землю.
Я склонился вниз.
— Закрепите первый мотор, я направляю! — послышался глухой голос полковника.
Словом, произошло все то, что было тогда, на речке, с той разницей, что теперь весь танк вполз на скалу. Все это было настолько удивительно просто, что даже солдаты — эти простые люди — повеселели. Вот только что стояла эта странная машина внизу, а вот уже здесь. И нет ничего таинственного, ничего страшного.
— Здорово! Теперь куды хошь ползи…
— Никаких тебе…
— Тихо! — сказал полковник и голоса замолкли. — Майчук, вперед!
С потушенными огнями мы двинулись дальше, а за нами и впереди росла темнота и весь мир, казалось, прислушивался к нашим движениям, нашим шагам. Мы преодолели еще два больших подъема. Полковник посмотрел на карту.
— Правее! Стоп! — Майчук, пойдешь со мной. Вы остановитесь здесь! — обратился он ко мне и, подойдя ближе, сказал вполголоса:
— Я не буду подвергать вас испытанию. Вы останетесь только зрителем. Но никаких безумств! Поняли? Мною отданы приказания на этот случай.
Я молчал и ждал.
Полковник скрылся во тьме и скоро вернулся:
— Вперед!
Мы не прошли и двухсот шагов, когда Майчук сполз с передка и приложил руку к козырьку:
— Так точно, здесь.
Я остановил машину. За деревьями мутнело небо. Мы подошли к самому обрыву. Внизу мирно спали какие-то постройки. Пять огней, только пять огней я насчитал в этом маленьком местечке, но я сразу узнал его: станция Н., до сих пор неприступная позиция, удерживающая напор неприятеля, путающая его карты. Мишка Зверев — почти легендарный герой, засевший здесь, со своим отрядом, под надежной зашитой высоких скал. Теперь эта защита рухнула. Танк полковника С. свел ее на нет.
Огненные мысли рождались и гасли в моей голове. Передо мною развертывалась трагедия, а я мог быть только зрителем, только зрителем!
Огненный дьявол кинул во тьму блистающие огни. Они развернулись пышными цветами и осветили станцию. Вон сломанная будка, около нее лафет и человек с винтовкой, застывший в недоумении. Люди, еще люди. Крики и одинокие выстрелы.
— Огонь!
Одно, второе, третье, четвертое — заговорили орудия своим беспощадным, убедительным языком. Они громили, разносили в прах старенькое здание и маленькие сараи. Полковник сам управлял орудиями. Я сидел, не зная — живу ли я или весь этот ужас порождение ночного кошмарного сна.
Сколько времени продолжалась эта гекатомба?
Меня привел в сознание окрик полковника:
— Финита! По местам!
Я механически взялся за руль и на мои глаза упали капли пота, сбегающие с моего лба. Солдаты, веселые, задорные, толпились у машины.
Мы тронулись обратно. Я поставил танк на месте и, отказавшись от завтрака, упал на койку. Сна не было. Его сменили странные видения, полубред.
Наступили сумасшедшие дни. Лишенный возможности какого-либо активного протеста, я сопровождал полковника в его экспедициях и скоро наш танк стали называть «танком смерти».
Сколько раз я искал случая уничтожить эту проклятую машину, погибнуть вместе с ней; сколько раз я подстерегал полковника. Напрасно! Он был осторожен и внимателен. Но развязка приближалась и я ждал ее. Полковник как будто потерял чувство меры. Я видел, как у него превращается в спорт это уничтожение противника, как он пускается в опаснейшие авантюры, без всякой надобности. Что могло произойти с этим уравновешенным человеком? Хотел ли он получить полное признание его изобретения или он топил в угаре войны поднявшийся в нем протест культурного человека?
Однажды я сказал ему:
— Отпустите меня. Я имею право на это. Сдержите свое слово.
— Еще немного. Вы мне еще нужны. А слово свое я сдержу!
Вероятно, мое расстроенное воображение подсказало мне, что в последних словах была какая-то зловещая нотка. А может быть…
Медлить было нельзя.
Мы разбили небольшой отряд и, чтобы до конца насладиться этой дешевой победой, полковник направил танк через горный перевал, наперерез отступающему отряду. На этот раз мы были одни. Майчук, легко раненый, вернулся в часть.