Звали его, оказывается, Георгий Александрович, а фамилия была Негуляев. К командирскому званию старика представили в октябре, когда их полк вел уличные бои в Ростове в составе 62-й армии. Командиров перебили немецкие снайперы, старшина принял командование остатками батальона, а полк повел в последнюю атаку старший лейтенант Озеров. После трехчасового штыкового и гранатного боя полторы сотни красноармейцев захватили полуразрушенный каменный дом и почти неделю удерживали руины, отбивая по десять атак на дню. Там, в развалинах, и родился лозунг: «За Доном для нас земли нет».
— А как же ваше темное прошлое? — осведоми Часов.
— Так и сказали: мол, командовал у Врангеля батальоном, теперь в Красной Армии послужи Отечеству, — Негуляев кашлянул. — Вы, подполковник, полегче с нашим ротным — у него в Ростове всю семью одной бомбой убило, и брат на фронте погиб. Совсем один парнишка остался.
Алексей наклонил голову. Война складывалась множества личных трагедий. Он слышал подобные истории каждый день, но всякий раз переживал за малознакомых людей. Привыкнуть к такому было невозможно. Часов неловко пробормотал:
— Тяжелая штука жизнь. Всякие фокусы выкидывает…
— Да уж, насчет фокусов вы правы, — согласился пехотинец. — Я вот, например, второй раз через Азов хожу в десант.
— Высадка Слащова у Каховки? — догадался подполковник.
— Она самая… Между прочим, на этих же самых болиндерах переправлялись. Только были тогда эти галоши самоходными. Видать, за двадцать лет моторы испортились…
Интересный разговор прервал подошедший к танку старший лейтенант морской пехоты. Парень узнал Часова и, забравшись на башню, радостно сказал:
— Здорово, танкист. Это не ты нам под Феодосией дорогу проутюжил?
— И тебе не кашлять… Выходит, опять вместе будем. Не дали вам передохнуть после крымского десанта.
Закурив, морпех поведал, что в Мариуполе высадились морские бригады, переброшенные с Тихоокеанского и Северного флотов. Братишки понесли немалые потери при захвате плацдарма, поэтому из остатков керченской и феодосийской бригад сколотили маршевые батальоны для пополнения.
— Хорошо дерутся черти в бушлатах, — высказался Негуляев. — И в Гражданскую смело в штыки ходили, и в эту войну видел их — в Одессе, в Ростове… Отборные бойцы. Надежные.
— Эх, отец, и у нас в семье уроды попадаются! — старлей сплюнул. — Нашелся в нашем батальоне гнилой хлопец, Санька Яковлев. Вроде бы комсомолец, на собраниях правильные слова говорил, а перед боем стал подбивать ребят перебежать к фашистам. Когда его расстреливали, визжал от страха и грозил: мол, немцы за меня отомстят.
— Сволочь, — с чувством омерзения сказал Часов. — Таких не стрелять, а вешать надо.
Волнение раскачало баржу, даже у Лехи появились признаки тошноты. Подполковник посоветовал собеседникам спуститься в трюм, и сам тоже нашел угол, где можно завалиться поспать.
Шабрин растолкал его сразу после швартовки. Кое-как сгрузив технику на причалы, Часов отправился искать начальство и наткнулся на полковника Стебельцова с группой командиров. На вопрос, где остальные подразделения полка, смертельно усталый заместитель командарма сообщил:
— В море твои орлы. Ждем часа через три, когда рассветать будет.
Полковник приказал ему совершить марш по городу и укрыть технику в роще на восточной окраине. Всю дорогу сидевший в кабине штабного грузовика Часов слышал выстрелы — и ружейные, и пушечные. Вокруг города продолжались бои.
Деревья в роще росли негусто, хватало места для маневра, да и остальным машинам, когда подтянутся, будет просторно. Передний край пролегал совсем рядом, километрах в трех. По дороге в ту сторону подтягивались пехотные подразделения. Ближе к роще разворачивалась артиллерия, включая тяжелые орудия, прибывшие на одной барже с танкистами. По соседству обосновался минометный дивизион, которым командовал давний приятель Димка Осянин. От него Часов узнал, что противник не успел создать сплошной обороны, и сейчас готовится штурм вражеского опорного пункта в деревне Калиновка.
Между тем время стремительно убегало — в бесконечность, если верить астрофизику Раппопорту. Приказав командирам рот накормить личный состав сухпайком и организовать наблюдение за противником, Алексей сел в штабной грузовик и велел водителю гнать обратно в порт.