Пара Pz.IVF резво носилась по колдобинам и осенней слякоти, тяжело преодолевая рвы и стенки. «Узкие гусеницы, — подметил Алексей. — У наших танков проходимость получше». Поинтересовавшись, нельзя ли осмотреть машину изнутри, Часов получил разрешение, хотя совершенно на это не надеялся. Он тщательно изучил приборы и был морально убит: немецкая оптика несравненно превосходила по качеству советские образцы. Триплексы и прицелы давали прекрасный обзор — никакого сравнения с мутностью, которая изводила экипажи KB и Т-34.
— Не желаете за рычагами посидеть? — осведомился Гюнтер.
— Я бы пострелял, — ляпнул Часов.
Майор улыбнулся и велел механику-водителю уступить место русскому гостю. Сам фон Бутов сидел на башне и подсказывал Алексею, что надо делать.
— Не давите слишком сильно, — посоветовал майор, наблюдая старания Часова. — Эта машина очень легка в управлении.
Действительно, «панцер» послушно реагировал на малейшее перемещение рычагов, которые не требовали приложения чрезмерных усилий. Снова сравнение не в пользу советских машин, в которых танкистам приходилось наваливаться на тугие рычаги всем телом, подчас ломая себе ребра.
Покружившись по разным участкам полигона, Леха привел вражескую машину к стрельбищу, где стояли изрядно покореженные английские «Конкерор» и «Матильда». Гюнтер пригласил Часова в башню, и они, поочередно нажимая гашетку электроспуска, всадили по дюжине снарядов в каждый трофейный танк.
Самолюбие советского капитана снова было задето. Если обычные бронебойные болванки оказались не слишком мощными, то подкалиберные и кумулятивные снаряды за милую душу дырявили броню до дециметра толщиной. Такие боеприпасы представляли серьезную угрозу даже для КВ.
Бутов и Зорге вовсю расхваливали свою технику, но при этом не забывали делать комплименты советским танкам, которые прекрасно показали себя на турецком фронте. К тому же немцы откуда-то знали, что Часов командует ротой КВ. Пришлось мычать в ответ: дескать, да, хорошие танки.
— Посильнее ваших будут, — заявила Светышева, получившая от своего начальства указание преувеличивать могущество отечественного оружия. — Толстая броня, вес под семьдесят тонн, очень мощный двигатель.
— Да, турки нам это сообщили, — неожиданно легко согласился фон Бутов. — Они были в ужасе, когда ваши неуязвимые громадины ворвались в Стамбул. И русский дизель-мотор — настоящее чудо техники. Но пушки на KB, согласитесь, слабоваты.
— По-моему, хорошие, — обиделся Часов и поспешил воспользоваться удобным случаем, чтобы избежать рискованного разговора. — Что за урод?
На поле показалась машина непонятного типа и на значения. Очень громоздкая, — как бы не побольше, чем у KB, — ходовая часть была оснащена расположенными в шахматном порядке опорными катками, которые обеспечивали невероятно мягкий ход даже на самой пересеченной местности. Вместо башни чудовище венчалось громадным деревянным ящиком.
Майор фон Бутов гордо сообщил, что советские гости видят прототип нового танка Pz.VI, который должен стать самым сильным «сундуком» в мире. Впрочем Гюнтер признал, что башня пока не готова, но скоро все-таки будет изготовлена и навинчена на корпус танка. Похоже, майор не врал насчет силы будущей машины — даже в таком незавершенном виде огрызок танка выглядел грозно.
К тому же, подумал Алексей, непохоже на немцев, которые любят порядок во всем. Не может быть такого, чтобы после «пы-зы-4» они, пропустив порядковый номер, сразу взялись за «пы-зы-6». Очевидно, где-то на заводах готовят к производству и «пы-зы-5».
Внутрь новой машины советских специалистов не пустили. Отговорки были самые банальные: дескать, машина пока не готова к показу.
Домой возвращались на «Петропавловске», причем в открытом море к ним присоединились легкие крейсера Балтфлота «Киров» и «Горький». Чуть попозже, когда отряд, миновав Скагеррак, оказался в Северном море, появились еще два однотипных корабля — «Молотов» и «Ворошилов», совершившие переход с Черного моря. Огибая Скандинавию, они направились к Мурманску, а в следующую навигацию уйдут по Севморпути на Тихий океан, где Советский Союз не имел крупных надводных кораблей.
Как-то вечером на третьи сутки похода, когда крейсера двадцатиузловым ходом приближались к широте Тромсе, Леха с Аней стояли возле передней башни. Пихнув его локтем, девушка проговорила:
— Рад, что скоро дома будем?
— Чему радоваться? — меланхолично произнес Алексей. — Уже не буду тебя видеть каждый день. И вообще…