На второй день прибегает, сумка за плечами набита харчами. Обнял его, спрашиваю: «И родители отпустили?» – «Не только отпустили, даже не стали задерживать!»
Таких случаев у меня было два. Еще один курсант тоже бегал к родителям в деревню и тоже вернулся. Вообще, о настроениях курсантов вначале я мог только догадываться. Но в целом настроение у тех, кто преподавал, в том числе и у меня, было боевым. Мы знали, что наш округ мощный, и знали, что войск стоит невиданное количество. Мы знали, что только на Западном направлении у нас стоят десять тысяч танков. Только на западном! Это после войны начали разное говорить про эти танки… А тогда мы уходили и думали, что там, наверху, должно быть, решили спасти молодежь и что в Генштабе все понимают и правильно оценивают обстановку.
Вот я тебе привел два конкретных примера о настроениях тогдашней молодежи. Двое мальчишек, которым едва исполнилось по 18 лет, не остались дома и не убежали. И родители даже не попытались их уговаривать!
После Могилева мы немного заплутали. Карты нет! Но по просекам и по наезженным проездам видно, что где-то здесь неподалеку есть дорога. Мы выбрали лесную, но довольно ухоженную дорогу, по которой ходили грузовики. Немного прошли по ней и вдруг видим – «эмка» стоит, а возле нее полковник и два командира:
– Стой! Лейтенант, ко мне!
Впереди взвода шел я с помощником, чуть сзади наиболее крепкие ребята, из тех, что могут поддержать. Подхожу ближе, вижу – действительно полковник, три шпалы на петлицах. А для меня тогда это просто ужас! В те времена было понимание и уважение к такому званию.
– Кто такие? Откуда? Документы!
Первое, с чего все началось, – у меня не было вообще никаких документов, кроме комсомольского билета. В училище оформить документы я не успел. Пока получил направление, пока разбирался – училище расползлось. Я предъявил полковнику комсомольский билет и подозвал курсанта Орловского. Он спокойно выслушал нас, быстро разобрался в ситуации, задав несколько вопросов. Полковник произвел на меня исключительное впечатление. Чувствовалось, что это человек железной воли, необыкновенной энергии, обладающий решительностью и хладнокровием. Эта встреча сильно повлияла на меня. В дальнейшем я не раз вспоминал полковника и всегда ориентировался на его манеру действовать в сложной обстановке. А тогда тоном, не допускающим возражений, он отдавал короткие четкие приказы: «Лейтенант, взвод поступает в мое распоряжение. Будете останавливать и задерживать всех отходящих и бегущих. Здесь, на месте, будем сколачивать подразделения, начиная с отделений, взводов и рот…»
Конечно, он имел особые полномочия и, вероятно, специальный приказ… Но сейчас я понимаю, что на нем лежала и особая ответственность. Мы тогда здорово отстали от училища, и нам пришлось догонять. Трое суток он нас там держал. Но за те трое суток мы остановили очень большое количество отступающего личного состава. Сначала формировались отделения, потом из них мы сколачивали взвод, ставили на него командира, вплоть до капитана. Тут же набиралась рота. Буквально через пару часов набиралось на батальон. Никаких исключений не допускалось, останавливались все подряд. К тому времени некуда было ставить машины – столько мы там задержали полуторок и прочих других машин. А оружие! Чего только не было: гранаты, пулеметы, винтовки и тому подобное. Все отправлялось на Березину, на фронт. Там тогда на какое-то время сформировалась линия фронта.
Громадная масса красноармейцев и командиров младшего офицерского состава. Кто-то отстал, потерялся, кто-то возвращался из отпусков – это же огромная армия. Многие командиры ехали на фронт, искали свои части. А ее уже и нет, этой части! И он не знает, куда направиться, он ищет, не бежит! Я подчеркиваю – основная масса, девяносто процентов военнослужащих, правильно понимали обстановку и готовы были примкнуть к любой боеспособной группе. Вплоть до ухода в партизаны, хотя их еще пока и не было. Многие возвращались прямо из отпусков, с юга. Едет такой на машине: «Где моя часть? Связи нет. Готов принять командование. Давайте людей, давайте оружие!» Многие из них погибли, выполняя свой долг.