Мы уже собираемся повесить трубки, когда она говорит:
- Эй, Кен!
- Что?
- Летние романы - это весело.
- Тебе лучше знать.
- Дай ему шанс!
- Он не в моем вкусе, а я не в его.
- Вкусы-шмувсы, - говорит она. - Ты влюбляешься не по вкусу. Ты влюбляешься в человека.
- Ему не нужен шанс. Он не в моем вкусе, и он не мой человек, - объясняю я ей. - Мы просто помогаем друг другу.
- Хорошо, - тихо произносит она. - Я не буду вмешиваться.
- Я люблю тебя, Из , - говорю я ей.
- Я тоже тебя люблю, бука, - отвечает она и вешает трубку.
Я опускаю руку с телефоном, смотрю на сосновые ветви над головой и ярко-голубое небо за ними. Я думаю об Изабелле, которая собирается провести все лето, катаясь на лодке, отдыхая на пляже и развлекаясь. Сегодня прекрасный день, а у меня осталось всего двое суток до начала работы на полную ставку, так что я должна по максимуму использовать свое свободное время в эти выходные.
Вчера, когда я только приехала, Таннер упоминал о джакузи и реке позади своего домика. Интересно, что представляет из себя эта река? Вода, наверное, ледяная, но сегодня тепло и солнечно. Держу пари, будет здорово.
Я роюсь в ящике комода в поисках шорт для бега и майки, подбирая в пару к ним толстые носки и походные ботинки. Как только доберусь до места, сниму носки и ботинки и перейду реку вброд. Схватив полотенце и телефон, я выхожу через парадную дверь, спускаюсь по ступенькам крыльца и обхожу домик.
На заднем дворе находится джакузи, о котором упоминал Таннер, и грубо отесанный деревянный знак, указывающий на дорожку из щепок с надписью: “К реке”. Я иду под пологом из нависающих веток, сквозь которые пробиваются солнечные лучи, и с каждым моим шагом звук журчащей воды становится все ближе и ближе. Над головой щебечут птицы, а в кронах деревьев шелестит легкий ветерок. Это божественно, думаю я, глубоко вдыхая прохладный, чистый воздух. Я определенно могла бы к этому привыкнуть.
У реки, мелкой и прозрачной, с пресной водой, бегущей по гладким камням, я нахожу валун, на который можно опереться, пока я снимаю обувь и носки. Я всегда любила воду, что неудивительно, поскольку Сиэтл окружен заливами, бухтами, реками, проливами, озерами, а на западе - морем. Когда я была маленькой, мы с Мими каждые выходные проводили на озере Саммамиш. Мне по-прежнему нравится там больше, чем где-либо еще в мире.
Я наклоняюсь, чтобы засунуть телефон и носки в обувь, когда слышу звук, который ни с чем нельзя спутать, - щелчок взводимого курка.
- Не двигайся.
Все еще сидя на корточках спиной к валуну, я замираю всем телом, медленно поднимаю голову и вижу Таннера примерно в двадцати футах от себя... и черную медведицу прямо между нами.
Он целится из винтовки в голову медведицы.
Словно не замечая нас, она обнюхивает куст, усыпанный ярко-красными ягодами, хватает лапой ветку и тянет ее к своей пасти.
- Н-Не стреляй в нее, - шепчу я, едва слышным от страха голосом. - П-Пожалуйста... не надо...
- Тогда не двигайся, - мягко повторяет он. Его голос ровный и низкий, практически успокаивающий. - У них сильно развит инстинкт преследования. Если ты побежишь, она тоже побежит. И тогда ей конец.
- Я не сдвинусь с места, - бормочу я, желая, чтобы мое сердцебиение успокоилось. Слышит ли она его? Привлечет ли оно ее ко мне? Заставит ли оно ее...
- Какого черта ты вообще здесь забыла?
- Сегодня пр-прекрасный солнечный день, - отвечаю я, мои колени начинают болеть от постоянного сидения на корточках. - Я подумала, что смогу перейти реку вброд.
- Что ты взяла для защиты?
Я бросаю взгляд на мои ботинки и носки.
- Ничего. Мне и в голову не пришло, что...
- Ты не можешь просто пойти поплавать здесь, как на пляже в Сиэтле.
- Теперь я это знаю.
Медведица поднимает голову, как будто только что осознала, что мы вторглись в ее пространство. Она смотрит на Таннера, потом на меня, потом на Таннера, а затем возвращается к поеданию ягод. Длинный, острый, устрашающий коготь цепляется за ветку, и она приседает, чтобы слизать ягоды. Когда одна ветка дочиста обглодана, она хватает другую.
- Напомни мне купить тебе спрей от медведей, - бормочет Таннер, прищурившись, его оружие все еще направлено в голову медведице.
- Что это?
- Название говорит само за себя. Если брызнуть медведю в морду, спрей обожжет ему глаза, и животное побежит в другую сторону.
- В этом нет необходимости, - уверяю его. - Я больше не буду бродить по лесу в одиночестве.
Дочиста обглодав еще одну ветку, медведица переходит к следующему кусту и, схватив ближайшую ветку, тянет ее к своей пасти.
- Она нас не боится, - удивленно шепчу я, слегка сдвигаясь, чтобы снять напряжение с затехших ног. Это не помогает. Мои мышцы протестующе кричат.
- Не боится, если мы будем вести себя тихо и не будем шевелиться.
- Она привыкла к людям?
- Возможно. Или люди не проявляли к ней агрессии, поэтому она не знает, что нужно бояться. К тому же, она молода и голодна. Весной черные медведи выходят из спячки. Сейчас ей нужно набрать вес.
Я зачарованно наблюдаю, как она расправляется с последней веткой, а затем встает на задние лапы и принюхивается в поисках новых кустов с ягодами. Поскольку по близости их больше нет, она опускается на четыре лапы и направляется к воде, переходит реку вброд, не оглядываясь, и бредет вверх по течению.
- Слава богу, - бормочет Таннер через несколько минут, снова ставя ружье на предохранитель, опуская его и закидывая за спину.
Я закрываю глаза, все мое тело внезапно превращается в желе, и хватаюсь за камень, к которому прислоняюсь, чтобы подняться. Внезапно я чувствую, как руки Таннера подхватывают меня под мышки, рывком поднимают и резко притягивают к себе. Он прижимает меня к своей груди, его сердце бьется в такт с моим, его горячее дыхание обдает мою макушку.
- Господи, от тебя одни неприятности, - ворчит он мне в волосы, его руки сжимают меня крепче. - Если бы с тобой что-то случилось...
- Я в порядке, - бормочу я. - Теперь я в порядке...
После такого испуга, приятно чувствовать себя в безопасности, когда тебя обнимают. Наверное, мне следовало бы отстраниться, но я этого не делаю. Я прижимаюсь к нему, пытаясь сделать глубокий вдох, и оказываюсь на седьмом небе от счастья, когда мне это наконец удается. Я набираю полную грудь воздуха, прижимаясь щекой к его футболке и вдыхая слабый запах дезодоранта с ароматом сосны и кондиционера для белья. Я слушаю ровный стук его сердца и наслаждаюсь его жизненной энергией, которая наполняет меня силой и уверенностью.
Закрыв глаза и чувствуя себя в безопасности, я позволяю себе немного помечтать. Что, если бы мы были парой? Что, если бы я принадлежала ему, а он - мне? Каково это было бы - любить кого-то вроде Таннера и быть любимой им?
У меня перехватывает дыхание. В моем сердце разливается тоска.
Мой мозг спешит напомнить мне о жестоких фактах моей жизни.
Люди не остаются.
Отцов арестовывают.
Матери уезжают из штата.
Бабушки заболевают болезнью Альцгеймера.
Люди не остаются. Они уезжают. Они бросают тебя. Особенно те, кто должен любить тебя. Возможно, они уходят, потому что ты не заслуживаешь любви. Возможно они уходят, потому что не способны любить. Но один факт ясен и очевиден: они всегда уходят.
Любовь не для тебя, МакКенна Кэбот.
Я отстраняюсь, мягко упираясь ему в грудь, и стараюсь обрести равновесие.
- Спасибо.
Слов недостаточно, но других у меня нет. Не сейчас.