- Хорошего дня, детка, - бормочет она, откидывая голову на подушку.
Спустя тридцать секунд она снова засыпает. Моя женщина не из тех, кто рано встает.
Моя женщина.
Моя.
Все чаще и чаще я думаю о МакКенне как о своей девушке, своей невесте, своей женщине, своем человеке. Все чаще и чаще осознаю, что она для меня именно такая. И наша принадлежность друг другу кажется удивительной. А неизбежное расставание кажется ужасающим.
Не думай об этом, Таннер. Живи настоящим моментом.
Я направляюсь в ванную, чтобы принять душ и побриться, надеваю джинсы и футболку, а затем иду на кухню выпить чашечку кофе.
На этой неделе наши домики полностью заселены, и я машу рукой семье, которая пьет кофе в адирондакских креслах у костра, направляясь к главному дому, чтобы помочь с завтраком.
- Таннер! Слава Богу! - восклицает Рив, расставляя на каждом столе корзиночки с кексами. - Ты не приготовишь кофе?
- Где Паркер? - спрашиваю я. - Это ее работа.
- Прошлым вечером осталась в городе. Скоро должна быть здесь.
Я удивленно поднимаю брови, глядя на свою младшую сестру.
- Правда?
- Так точно.
- Знаем ли мы личность этого особенного человека, с которым она осталась?
- Не знаем, - пожимает плечами Рив.
На кухне бабуля и Харпер готовят яичницу с беконом, в то время как мой папа возится с тостером, а Сойер сидит за компьютерным терминалом в углу.
- Пап, мы будем перегружены субботу, - говорит он.
- Нет.
- Да. Мы с Харп отправимся в Уайтхорс с одной семьей, Хантер возьмет другую семью на ночлег в Чилкут, а вы с Таннером займетесь круизными группами в Beers, Brawls and Brothels в десять утра, полдень, два часа дня, четыре часа дня и шесть часов вечера. Никого не остается, чтобы провести экскурсию на каяках в Хейнс.
- Если мне не изменяет память, - говорит мой папа, - у меня есть еще одна взрослая дочь. Уверен, что ее зовут Паркер. Она сможет взять на себя Хейнс.
- Паркер собирается на туристическую конференцию в Ситку.
Лицо моего отца вытягивается.
- Дерьмо.
- Да, - соглашается Сойер. - Дерьмо.
- Я могу провести экскурсию в Хейнс, - отзывается Рив, вынимая из духовки еще один противень с кексами.
- Нет, мисс, не можешь. Тебе еще нет восемнадцати, - встревает бабушка, качая головой. Она смотрит на сына. - Гаррисон, ты должен разобраться с этим.
- Пап, - подаю голос я, - ты сможешь в одиночку провести экскурсии по Скагуэйю?
- Это будет долгий день, но да, думаю, я справлюсь. - Он смотрит на мою младшую сестру. - Раз уж ты так хочешь помочь, можешь пойти со мной. Я буду отправлять тебя обратно к круизному терминалу, чтобы ты собирала следующую группу, пока я заканчиваю с предыдущей. Будем работать в паре.
- Круто! - восклицает Рив.
- Мы с МакКенной отвезем группу в Хейнс, - говорю я отцу. - У нее в субботу выходной.
- МакКенна у нас не работает, сынок.
- Я отправлюсь с группой в Хейнс и возьму с собой МакКенну, - исправляюсь я.
- Мне очень нравится МакКенна, - признается мой папа, - но я думаю, она будет отвлекать.
- У тебя нет других вариантов, Гэри, - подмечает бабушка.
- Отлично, - соглашается отец. - Возьми МакКенну. Но никаких обжиманий и ласк в присутствии гостей.
- Я не любитель нежностей, - говорю я, наливая в графин горячий кофе и завинчивая крышку. Мне требуется секунда, чтобы осознать, что шум на кухне полностью стих. Когда я оборачиваюсь, пять пар глаз Стюартов устремлены на меня. - Что?
- Любитель, - заявляет Харпер.
- Еще какой, - вторит Рив.
- Бабуля, - говорю я, - помоги мне.
- Не могу, - отзывается она, выкладывая яичницу-болтунью на блюдо. - Девочки говорят правду. Ты проявляешь нежность, потому что влюблен.
- Вы втюрились друг в друга, - подтверждает Сойер. - Это не так уж плохо.
- Что не так уж плохо? - спрашивает Паркер, влетая на кухню.
- Где ты была? - спрашиваю я.
- Хороший вопрос! - щебечет Рив.
- Разве ты не в этой толстовке была вчера? - спрашивает Сойер.
Пока они устраивают Паркер допрос с пристрастием вместо меня, я наполняю свои руки графинами с кофе и незаметно ретируюсь в обеденный зал.
***
Когда две недели назад мы подали заявление в полицию на Рамону, Джо пообещал заехать в Kozy Kone и поговорить с ней о том, чтобы оставила нас с МакКенной впокое. К моему удивлению и облегчению, с тех пор она нас не беспокоила. Да, она бросает на нас неприязненные взгляды всякий раз, когда мы сталкиваемся с ней, но она больше не устраивает сцен, не угрожает нам и не уничтожает ничего из моего имущества.
Думаю, мои сестры были правы; Рамона наконец-то поняла, что я двигаюсь дальше, и она тоже решила не стоять на месте… вот почему я поражаюсь, увидев ее стоящей перед “Пурпурным пастернаком”, когда завожу МакКенну на смену.
- Что здесь происходит? - спрашивает МакКенна, когда я паркуюсь.
- Понятия не имею. - Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее на прощание. - Хорошего дня, да?
- Да, - отзывается она, глядя на Рамону, которая, прищурившись, смотрит на нее в ответ. - Напиши мне, что бы это ни было, ладно?
- Обязательно, - обещаю я, снова целуя ее.
МакКенна выскакивает из машины и направляется на работу, а я на секунду задумываюсь. Я не хочу разговаривать с Рамоной, но она, очевидно, хочет со мной поговорить. Если я проигнорирую ее и уеду, то просто отсрочу неизбежное. Я опускаю стекло, и она неторопливо подходит ко мне.
- Чего ты хочешь? - спрашиваю я.
- Привет, Таннер. Привет, Рамона. Рада тебя видеть. Как у тебя дела? - Она пытается быть милой, но это выглядит как пассивная агрессия, наводящая ужас.
- Привет, Рамона.
- Так лучше, не правда ли? Более цивилизованно. Более вежливо.
Я смотрю на часы.
- Мне пора ехать. Тебе что-то нужно?
- Нужда - такое забавное слово, да? Я имею в виду, что есть много вещей, которые я хочу... но нужда? Это другое.
- У меня нет времени на игры, - говорю я, протягивая руку к переключателю передач.
- Стой. Стой. Стой! - кричит она, бросаясь вперед и вцепляясь ногтями в дверцу машины, поверх опущенного стекла.
- Ближе к делу, Рамона.
- Я просто хочу, чтобы мы остались друзьями, - хнычет она. - С тобой... - Она небрежно указывает на “Пурпурный пастернак” и гримасничает. - ...и с ней. Наверное.
- Я так не думаю.
- Ух ты, - говорит она, впиваясь ярко-красными ногтями в кожаную обивку дверцы моей машины. - Это обидно, Таннер. Я предлагаю тебе дружбу, а ты швыряешь ее мне обратно в лицо.
Я поднимаю на нее взгляд.
- Ты что, издеваешься надо мной? Ты притворилась, что покончила с собой. Притворилась, что беременна. Пыталась меня подставить, обвинив в рукоприкладстве. Повредила мою чертову машину.
- Я была беременна, - говорит она. - Я потеряла ребенка.
- Ага. Точно.
- Я разозлилась, что ты захотел порвать отношения.
- Ни хрена.
- К тому же у тебя нет доказательств, что я вообще прикасалась к твоей машине.
- Я знаю, что это была ты, Рамона. Просто оставь нас в покое.
- Отлично! - кричит она, снова выходя на тротуар. Она упирает руки в бока и вопит: - Пошел ты, Таннер! Ты разбил мое сердце к чертям собачьим, я пыталась быть выше этого, но...
- Прекрати орать, - рычу я. - Ты устраиваешь гребаную сцену!
Город битком набит туристами, многие из которых останавливаются, чтобы поглазеть на нашу конфронтацию. Мои щеки заливает румянец, а ладони, которые сжимают руль так, словно хотят, чтобы это была ее шея, начинают потеть.
- Если захочу, я такую сцену закачу! - визжит она, устраивая представление для молодых туристов, которые достают смартфоны, чтобы заснять ее выходку. - Пошел ты, Таннер Стюарт! Пошел ты на свою дурацкую, сраную, второсортную турбазу! Пошла твоя семья к черту! И к черту твою уродливую, долбаную невесту с телом, как у мальчишки! - Она наклоняется ближе к моему окну, понижает голос и мурлычет: - Я не знала, что тебе нравятся маленькие мальчики.