Парис представил скорбь в глазах Таноса и почувствовал непреодолимое желание помочь. Как мог его давний друг так сильно кому-то навредить? Просто уму непостижимо. Сложно представить, что знакомый ему Элиас натворил нечто столь чудовищное. Но, очевидно, Парис многого не знал о своём бывшем профессоре и нынешнем начальнике.
— Это правда. Элиас много лет посвятил своему заданию, которое ему навязала мстительная богиня, не раскрывшая весь масштаб ситуации.
Парис потёр пальцами лоб.
— И даже после того, что он натворил, ты беспокоишься о нём?
В глазах Исы было отчаяние, и она наклонила голову.
— Видимо, даже когда сердце останавливается, оно всё равно узнает того, для кого суждено биться.
Парис не хотел задавать следующий вопрос, но понимал, что должен.
— Ты… думаешь, он мёртв?
— Нет. — Айседора помотала головой.
— Почему? Ты его чувствуешь?
— Нет. — Теперь она слабо улыбнулась.
— Тогда почему ты настолько уверена?
— Потому что я должна верить, что его смерть я бы точно почувствовала.
Её слова были полны твёрдой веры. Вампиресса встала и начала ходить из стороны в сторону. Туда и обратно. Туда и обратно. И, прежде чем сообразил, Парис спросил:
— Ты его любишь?
Айседора остановилась, медленно развернулась на каблуках и уставилась на мужчину.
— Кого?
«Кого? Разве они не об Элиасе говорили?»
— Видимо, да. Но в моей жизни много разных «его», Парис.
Да уж, она права. На что это похоже? От этих вампиров голова идёт кругом. Все они одинаково ужасны.
— Верно. Я постоянно окружена мужской заносчивостью и позёрством. И пусть такое присуще любому представителю нашего вида, эти семеро — совершенно иной тип мужчин. Они — короли королей, а я — единственная королева. Неплохая роль для девушки, которая чуть не умерла от руки собственного брата. Но что до твоего вопроса. Ты подразумеваешь Элиаса, да? Люблю ли я его?
Парис кивнул.
— Да. Ты… Я имею в виду, можешь ли ты кого-то любить?
Айседора приблизилась и склонилась, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Ты спрашиваешь ради Элиаса или ради самого себя?
Парис нахмурился, и она потянулась к его лбу, разглаживая большим пальцем складку между бровями.
— Хочешь знать, способен ли Танос?
Глаза Париса расширились.
— Нет.
— Да. — Вампиресса печально улыбнулась. — Ты милый, Парис Антониу. Я вижу и слышу всё, что ты чувствуешь. Но тебе нужно остановиться. Не думай больше о Таносе, иначе не успеешь моргнуть, как окажешься в могиле. Он не для тебя. Твой милый нрав и наивность доведут тебя до смерти.
— От твоих рук?
Она провела кончиками пальцев по его щеке и выпрямилась.
— Нет.
— Тогда от чьих?
— Того, кто всегда желал того же, что и ты теперь.
Парис подумал о пронзительном взгляде Таноса, о том, как вампир держал его, пока делился воспоминаниями. По телу прошёл озноб, Парис потёр руки и спросил:
— И кто это?
Она собиралась ответить, как некто — раз — просто появился между ними. Парис видел лишь широкую спину, но капюшон и размах плеч подсказали: к ним присоединился Танос. И он кого-то нёс.
— Чёрт, Танос. — Айседора подтвердила его подозрения, но отшатнулась, словно увидела незнакомца.
Парис попытался заглянуть за плечо Таноса на то, что было у него в руках, но не успел. Вампир опустился на колени и положил на пол… тело.
Айседора прикрыла рот ладонью, уставившись на пару на ковре, затем, похоже, пришла в себя и спросила:
— Что ты натворил?
Парис никак не мог привыкнуть к той скорости, с какой передвигались вампиры. Едва слова сорвались с губ Исы, Танос вскочил, перешагнул через тело и начал теснить её к креслу, в котором она сидела ранее.
Когда вампиресса наткнулась на сиденье и упала на него, Танос положил руки на тяжёлые подлокотники и склонился над ней. Парис увидел подлинный ужас на лице Исы.
— Что я натворил? Думаю, здесь только я и имею право задать этот вопрос.
Айседора прищурилась и уточнила:
— Что с тобой? Почему ты так зол?
— Ты предала меня, Иса.
— Чт… Что?
— Почему ты не сказала, что позволила этому отродью лечь между твоих бёдер? С Диомедом?
«Ох, чёрт», — подумал Парис. Танос схватил Айседору за запястье и дёрнул так, что она вскрикнула.
— Ты — предательница. — Голос вампира был настолько холоден, что Парис готов был поклясться, что температура в комнате упала ниже нуля.
— Ты говорил с Элиасом, — заключила Айседора.