Возможно ли, что он знал Аласдэра в другой жизни? Разве настолько близкие отношения могли появиться всего за пару недель?
Только после многих лет.
Жизней.
Столетий.
— Леонид?.. — выдохнул Аласдэр в ему в губы. — Ты помнишь, что я тебе сказал?
— Да. Ты сказал, что то, что происходит здесь, также происходит и там.
— Да, — хрипло ответил Аласдэр и поднял голову. — Я слышу твой пульс, — продолжил он бархатистым голосом. — Тук, тук, тук. Прекрасная мелодия. Намного прекраснее, чем в прошлый раз, потому что сейчас я точно знаю, что этот бешеный стук не от страха, а от кое-чего более… сложного.
Лео попытался заговорить, что обычно не составляло для него труда. Но не смог — в горле стоял комок. Сказанное Аласдэром было правдой. Теперь всё казалось намного сложнее.
Его чувства.
Его эмоции.
Они изменились, и Аласдэр тоже чувствовал это.
Чем дольше они оставались вместе, тем больше соединялись телом и сознанием, и хотя это ощущалось невероятно интимно и было круче, чем в самой буйной фантазии, Лео не покидала тревога.
— О боже, Аласдэр, — проговорил Лео и ухватился за плечи вампира, пытаясь сохранить равновесие.
— Да, — простонал Аласдэр, а потом накрыл ртом его губы и просунул язык внутрь.
И Лео утратил способность связно мыслить. Запустив пальцы в шелковистые тёмные пряди на затылке вампира, пригвоздившего его к колонне, он прижался к нему всем телом.
Кулак Аласдэра на члене двигался размеренно, и с каждым толчком бёдер Лео чувствовал, как внутри нарастает лихорадочное возбуждение. Аласдэр поднял голову и показал клыки, блестящие, смертоносные… «Господи, помоги мне, — подумал Лео, дёрнув вампира к себе, и лизнул один. — Как же заводит».
Прикосновение было настолько интимным, что Аласдэр задрожал, и когда Лео закинул ему ногу на талию, приподнял его так, чтобы можно было обхватить двумя ногами.
— О-о-о… — отреагировал Лео на смену положения, продолжая вжиматься в Аласдэра. А тот слегка прикусил челюсть Лео и провёл языком по пульсирующей вене на шее.
Лео не мог объяснить, почему его член твердеет ещё больше только от одной мысли про клыки Аласдэра в своей вене, но такова была реальность, и, судя по смешку в ответ на его безумные размышления, вампир об этом знал.
— Именно поэтому, file mou, ты подходишь нам идеально. А теперь отдайся мне здесь и здесь…
И спустя буквально пару стремительных движений Лео выгнулся подобно луку в умелых руках и, выкрикнув имя Аласдэра, забрызгал семенем впечатавшего его в гранитную колонну мужчину.
Когда Лео открыл глаза, Аласдэр был на том же месте — нависал сверху. Отличался только его взгляд. Он горел вожделением и страстью.
— Это было… — проговорил Лео, переводя дыхание, и поёрзал на кровати. Полы халата разъехались, и почувствовав на коже что-то тёплое и липкое, он рассмеялся.
— Что? — спросил Аласдэр, как всегда, самодовольно.
— Всё закончилось намного приятнее, чем в первый раз.
— Вполне с тобой соглашусь, учитывая, чем обернулась для меня та ночь.
Лео поморщился.
— Да, прости за это. Но тому есть оправдание: ты пытался меня убить. Поэтому, похоже, и получил то, что заслужил.
Когда Аласдэр улёгся на спину, Лео провёл пальцем по его щеке и спросил:
— Как думаешь, что будет дальше?
Но, увидев, как глаза вампира сузились, а губы сжались в тонкую линию, почти пожалел о сказанном.
— Не знаю. Мы никогда с таким не сталкивались. То есть, с похожим на тебя и твоих друзей. А теперь ещё и Итон… Всё меняется. Мы меняемся. Даже представить себе не могу, как кто-нибудь из нас сможет остаться прежним.
Аласдэр устроился на краю кровати, а Лео встал у него за спиной на колени и положил ладонь на плечо:
— Я не причиню вам вреда, никому из вас. Ты же это знаешь?
Аласдэр обернулся и взглянул на Лео с выражением, какого тот никогда прежде не видел. Вампир выглядел усталым.
— У тебя может не быть выбора.
— У нас всегда есть выбор.
— А если они хотят нашей смерти, готов ли ты умереть вместе с нами?
Лео глубоко вдохнул и почувствовал в груди тупую боль. Но её причиной стала не тревога о себе. Невозможность быть с Аласдэром и Василиосом волновала Лео куда больше, чем собственная кончина. При мысли, что он с ними всего на несколько дней — пусть даже недель, — Лео чувствовал себя обманутым.