Иван Васильевич достал лист бумаги, сделал несколько пометок, спрятал его в боковой ящик стола и позвонил по местному телефону.
- Товарищ Бураков? У вас там все готово? Я сейчас приду.
Затем он набрал городской номер. Через минуту послышался звонкий женский голос,
- Номер слушает.
- Какой номер? Цирковой или эстрадный? - шутливо спросил Иван Васильевич.
- Это говорит дежурная. Вам кого нужно, товарищ? Я не расположена шутить,
- Извините. Я не заметил, что у вас нахмурены брови. Скажите, пожалуйста, когда я могу видеть Сергея Дмитриевича Завьялова?
- В любое время... кроме ночи.
- А точнее? От и до?
- С восьми утра до десяти вечера. Кто это говорит? Коля?
- Нет, не Коля.
- Ну да! Я сразу вас узнала. Что вы делаете завтра вечером?
Иван Васильевич повесил трубку. "Скучно, бедняжке, дежурить в праздник", с усмешкой подумал он.
Положив содержимое бумажника: паспорт, продовольственные карточки, письмо - и протокол задержания в папку, он взглянул на часы и вышел из кабинета.
В комнате следователей кроме ожидавшего помощника сидела стенографистка и чинила карандаш. При входе подполковника оба встали.
- Здравствуйте, Надежда Аркадьевна. Извините, что пришлось вас потревожить сегодня, - с улыбкой сказал Иван Васильевич, протягивая руку.
- Ну что вы, Иван Васильевич!
- Признаться, я и сам рассчитывал сегодня отдохнуть, но ничего не поделаешь...
Бураков выжидательно смотрел на начальника, Иван Васильевич вынул из папки письмо и спрятал его в ящик стола. Остальное разложил на столе.
- Ну что ж, давайте приступим к допросу, - сказал он, обращаясь к помощнику. - Вы начинайте, а я посмотрю, что это за человече...
Когда Бураков вышел, Иван Васильевич переставил стул в темный угол комнаты. Здесь его будет не видно. Яркий свет лампы, стоявшей на столе, отражался рефлектором и освещал середину комнаты. Слева, за маленьким столиком, сидела Надежда Аркадьевна.
- Долго мы будем работать? - спросила она.
- Боюсь, что да. Дело спешное. Как Славик поживает?
Даже в тени было видно, как покраснела от удовольствия стенографистка.
- Благодарю вас. Здоров. Переменил профессию. Сейчас решил стать танкистом. Только и занятий, что танки из коробочек строит..
Вошел арестованный. Разговор прекратился.
- Садитесь сюда, - сказал Бураков.
Человек опустился на указанный стул, положил ногу на ногу и сунул руки в карманы. Почти тотчас же он переменил позу: опустил ногу и скрестил руки на груди. Затем снова сунул руки в карманы.
Бураков сел за стол, неторопливо достал портсигар, зажигалку и закурил.
- Как ваша фамилия? - начал он с обычных вопросов.
- Казанков.
- Имя, отчество?
- Александр Семенович.
- Какого года рождения?
- Тысяча девятьсот первого.
- Где родились?
- Под Самарой.
- Точнее?
- Деревня Максимовка.
- Национальность?
- Русский.
Иван Васильевич чувствовал, что Бураков волнуется, но держал он себя хорошо и вопросы задавал спокойным, ровным голосом. Арестованный отвечал вяло, почти равнодушно. Видимо, он был подготовлен к такому повороту своей судьбы и успел заранее примириться. "Знал, на что идет", - решил подполковник.
- Где вы жили до войны?
- В Ленинграде.
- А как переехали в Ленинград? - Это долгая история.
- Ничего, у нас времени хватит,
- Приехал учиться и остался совсем.
- Расскажите, пожалуйста, подробней.
Арестованный начал рассказ о том, как в первые годы революции он приехал в Питер учиться. Раскрывалась биография обыкновенного человека, жившего для того, чтобы жить без особых стремлений, увлечений, идей. Прожил день - и хорошо. В этой жизни были и радости. О них арестованный вспоминал с явным удовольствием, и по всему было видно, что говорил правду. Заминка произошла под конец.
- Где вы работали перед войной?
- Все там же.
- Вас призвали в армию?
- Нет. Я, как говорится, доходягой был. Списали но актировке.
Бураков поднял голову и пристально посмотрел на арестованного, но тот сидел опустив голову и не обратил па это никакого внимания.
- А чем вы больны? - спросил Бураков прежним тоном.
- А я точно не знаю.
- Как же это вы не знаете свою болезнь? Что-то не так.
- А так ли, не так, все равно вы не верите! - сказал вдруг с раздражением арестованный.
- Почему не верим? Наоборот, я верю всему, что вы говорите, но хочу уточнить, чтобы поверили и судьи. Если вы считаете, что следователь заинтересован приписать вам поступки, которых вы не совершили, то ошибаетесь. Мы заинтересованы только в одном... узнать правду. Если вы этого тоже хотите, то наши интересы совпадают...
Стенографистка покосилась на Ивана Васильевича и прикрыла рот рукой. Он понял причину улыбки. Бураков даже в интонациях подражал ему, хотя сам и не замечал этого.
- Если вы не хотите говорить, - продолжал серьезно Бураков, - это ваше дело, но тогда достается пробел. Чем его заполнить? Так или иначе, но отвечать вам придется на все вопросы. Насчет болезни мы установим через врачей, и они определят, чем вы больны. Оставим вопрос открытым. Вчера рано утром вас задержали на Невке. Так?
- Да.
- Что вы там делали?
- Рыбу ловил.
- Какую?
- Какая попадется.
- Поймали что-нибудь? - Не успел. Я только что приехал.
- Почему вы бросили лодку и хотели скрыться?
- Испугался.
- Чего?
- Думал, что не разберутся, арестуют. Время военное.
- Как оказался бумажник в воде? - Я его достал, чтобы документы предъявить, а как раз в это время лодка качнулась, когда я хотел на катер залезать. Он и выпал.
- Где вы взяли лодку?
- У товарища.
- Как его фамилия?
Арестованный задумался и снова сказал с горечью:
- А что говорить зря. Все равно вы мне не верите.
- Странный вы человек. Я же вам сказал, что верю, но если произошло недоразумение и вас задержали при Таких обстоятельствах, надо все выяснить. Как фамилия Вашего товарища, который дал вам лодку?