Взбудораженный дворец затихал. Уставшие, измотанные гномы засыпали, справедливо решив, что утро вечера мудренее. Но спалось не всем.
Фили ходил из угла в угол, думая о том, что сегодня увидел и услышал. Он заметил перемену в Кристэль, и она ему не понравилась. Так же, как и поведение Торина. Почему-то ему показалось, что оно подтолкнуло девушку к дороге, на которую лучше бы не вставать. Где Кристэль была все это время? Что с ней произошло? Он был уверен в одном: девушке нужна была поддержка и помощь. Если бы можно было, как раньше, сесть втроем, голова к голове, и пошептаться! Сгладить неоправданную резкость дяди. Мало ли что в жизни бывает? Ну, может, и дочь она этому бесчестному трусу. Так что с того, если она – его прямая противоположность? Кристэль не Трандуил. Сколько раз она выручала отряд? Разве можно вот так взять и все перечеркнуть?.. Ох, что-то неладное здесь происходит. Словно видишь одно, а на деле нечто другое. Он пытался поймать какую-то смутную, ускользающую мысль, но, похоже, слишком устал.
Фили лег на солому, закинул руки за голову. Торин велел им молчать, и никто не проронит ни слова. Но как они выберутся отсюда? И куда опять пропал Бильбо?
Кили сидел, обхватив руками колени, и тоже думал о том, что произошло. Он вообще в последнее время много размышлял, в том числе и о том, что происходило между ним, Фили и Кристэль. Вдруг с удивительной ясностью он понял, что они с Кристэль слишком разные, чтобы быть вместе. И дело здесь не в том, что она эльфийка, а они – гномы. Их отличие было в чем-то другом, в том, что у него долго не получалось выразить словами, но зато получилось через сравнение. В Кристэль сочетались огонь и лед. По характеру Кили сам напоминал огонь, но Кристэль была пламенем, которое он не смог бы удержать. Она просто поглотила бы его. И его огня не хватило бы, чтобы растопить ее лед. Да, Кили признал это, но любить Кристэль не перестал. Просто это была другая любовь. Любовь брата к сестре.
То же самое ему недавно сказал Фили – старший брат быстрее разобрался в истинном отношении к Кристэль. Да и она относилась к ним как к своим братьям. Просто они не сразу все поняли. Они действительно слишком разные, но при этом им было плохо друг без друга. О, если бы можно было сейчас подбодрить Кристэль! И непременно поговорить с Торином…
Хотя можно предположить, какой будет результат.
Торин лежал, глядя в темноту. После снадобий Инголиэна его телу стало гораздо легче. А вот душе…
Отряд преследовали сплошные злоключения. Вместе они худо-бедно преодолевали их. Но чем ближе была Одинокая Гора, тем тяжелее становились испытания. Торин даже подумал, а не посылает ли ему Судьба предупреждения о том, что они затеяли безнадежное дело? И еще слова Галадриэль о том, что Смауг будет не самым страшным противником. Тогда кто? Не Трандуил же, будь он проклят! При воспоминании о короле эльфов Торин глухо зарычал.
«Враг способен нанести удар там, где не ждешь...»
О, да-а-а… Не зря он так не хотел верить Кристэль! Чуяло сердце, что есть какой-то подвох. Дочь предателя. Дочь клятвопреступника, ненавистного врага… Видимо, из-за него она и не хотела вступать в отряд. А где она была все это время? Может, нарочно бросила их, или у нее появились дела поинтереснее, чем помощь отряду? И вот они в плену. Обезоружены и заперты в камерах, как преступники.
Логика отсутствовала напрочь: ведь с тропы они сошли сами, но для этого надо было спокойно подумать, а думать сейчас Торин попросту был не в состоянии. Мысли путались, внутри клокотала глухая ярость. И для полного счастья перед внутренним взором все время стояли яркие глаза, слегка прикрытые длинными ресницами, нежная улыбка на приоткрытых губах, таких желанных и таких недоступных… Кто же знал, что Ривенделл преподнесет подобный сюрприз?
Торин яростно тряхнул головой, словно надеясь прогнать видение.
«Лучше бы про Эребор думал, про Аркенстон, про клятву! Прав Балин: страсть туманит разум хуже крепкого вина!»
Король резко перевернулся лицом вниз. Видимо, неудачно – с чего-то вдруг заныла грудь. Гном шепотом выругался, сел, потер ее под рубашкой. Не помогло. Не сразу Торин понял, что болит где-то внутри, нечто неосязаемое, то, чему он не знал названия. И совсем некстати в памяти всплыли слова Гэндальфа:
«Будь великодушен к Кристэль, Торин»
Проклятый маг знал правду! Знал и не сказал, чтоб ему провалиться!