– Слышала, – смущенно ответила девушка. – Но короля Тингола убили гномы! И они разграбили королевство эльфов.
– Было такое, – признал Кили. – Но ведь не мы же это сделали. И потом, Берен и эльфы уничтожили тех наугримов и вернули богатство в Менегрот. А окончательно Дориат был уничтожен не гномами.
– А кем же?
– Эльфами.
– Лжешь! – Тауриэль вскочила, сжав кулаки. Кили посмотрел на нее снизу вверх:
– Нет. Там был Сильмарилл, и за ним пришли Феаноринги. Ты ничего об этом не знаешь?
– Н-нет. Государь рассказывал про Дориат, но только про нападение гномов. Я слышала про войну Сильмариллов, но… – Она с подозрением уставилась на Кили: – А откуда гному знать об этом?
– У нас с братом были хорошие учителя. Дядя постарался. К тому же мы много читали.
– А кто твой дядя?
– Торин. Говорят, мы с ним очень похожи.
– Ты… племянник короля гномов?! – Тауриэль села на тюфяк, сжала руками голову. – Ну, конечно…
– Да, и что? Только не говори, что мне полагается сидеть в другом месте и на других условиях. Не соглашусь.
– Ох, Элберет… И тут еще твой брат?
– Угу. Фили. Только все равно сыграть на этом не получится.
– За кого ты меня принимаешь?! – Губы Тауриэль опять задрожали.
– Да это я на всякий случай.
Они помолчали.
– Значит, по ту сторону Мглистых гор гномы и люди знают гораздо больше, чем мы здесь? В том числе и об эльфах?
Кили кивнул:
– До вас новости медленнее доходят. А нас еще Кристэль просветила. Она много знает и старается разобраться, где правда, а где нет.
Глаза Тауриэль прищурились:
– Я смотрю, она нравится тебе. Интересно, чем?
Юноша задумался.
– Много чем. Но главное тем, что она не пытается быть кем-то другим, кроме себя.
– Что за бред!
– Ну, почему бред? Ей нравятся дороги Средиземья, и она не стала впихивать себя в придворное платье или в одежды лекаря. Кристэль… как объяснить? Она не старается казаться лучше, чем есть, в угоду кому-то. Она умеет смеяться над собой. А вообще она как-то сказала отличную фразу: «Я не прошу от окружающих больше, чем они могут или хотят дать мне. Но и не беру больше, чем могу или хочу взять».
– Хватит. У меня нет желания говорить о ней. Я… у меня нет зеркала. Что там с моим лицом?
– Ничего. В смысле, уже не видно, что ты плакала. Почти совсем.
– Если ты хоть словом…
– Я бы никому не сказал, – перебил ее юноша. – Даже если бы ты не попросила. – Он мягко подчеркнул последнее слово.
– Я не… Да, я хотела сказать иначе. Я… уже давно не плакала и наговорила лишнего и… – Она поднялась. Юноша поднялся следом и посмотрел на Тауриэль снизу вверх – он был ей чуть выше плеча.
– Ничего лишнего я не услышал. А если захочешь еще поплакать – приходи, помогу. – Неожиданно Кили широко улыбнулся и подмигнул ей. Тауриэль фыркнула и вышла из камеры. Лязгнул засов. Кили вздохнул и в глубокой задумчивости сел на тюфяк, рассеянно вертя в руках пустую кружку.
Тауриэль уже подошла к лестнице, ведущей на верхний этаж, и вдруг поняла, что все это время шла, улыбаясь. Впервые за долгое время.
– Бильбо! – едва не взвизгнула Кристэль, бросаясь к хоббиту и заключая его в объятия. – Как ты здесь оказался? Каким образом? Ты что, нашел потайной ход?
– Тише, а то нас услышат!.. Нет, не нашел. Просто есть у меня одна вещица. Волшебная. Делает меня невидимым.
– Ого! – изумилась эльфийка и, увидев настороженное выражение лица хоббита, поспешила добавить: – Нет-нет, я не буду ни о чем расспрашивать. Есть хочешь?
– Хочу. Собственно, я разжился кое-какой едой сегодня, но не такой вкусной. Кажется, король эльфов очень тебя любит, если после всего, что ты учудила, так балует.
Кристэль вздохнула:
– Не любит он меня, Бильбо. И я его не люблю. Я для него сродни редкой вещи, которую хочется иметь дома, чтобы хвастаться перед соседями. При этом мнения вещи никто не спрашивает.
– А я-то сперва думал, что ты его дочь. И все остальные так думают.
– Нет. Он не мой отец. И давай закроем эту тему. Как там наши?
– Все сидят порознь, – отозвался Бильбо, уплетая сочный кусок утки, – и все мечтают поскорее сбежать. Только не знают пока, как. А вот я не знаю, где Торин.
– Торин… – Девушка задумалась. – Здесь есть место для особых узников. Туда попадают не из общего зала, а из комнаты тюремщика. Как войдешь, дальняя стена слева. Часть ее скрыта тяжелым ковром с рисунком под стену. Проход запирается, но его можно открыть. Пятый камень снизу, справа со стороны тюремщика, и шестой снизу слева, если выходить из темницы.
– Понятно. Слушай, Фили и Кили помирились, и ты можешь вернуться в отряд… Ах, да…