– Торин, берегись! – вопил Бильбо, осыпая предателя градом камней. Гном грязно выругался и бросился туда, откуда летели камни. Хоббиту было не до церемоний – он помнил опасения Барда насчет того, что Дейн преследовал свою цель, спеша на помощь кузену, и что Торина при первом удобном случае попытаются убить. Бильбо выхватил Жало и со всей силы ударил гнома по ноге, ниже кольчужной сетки – у него мелькнула мысль, что неплохо было бы взять предателя живьем.
Король-Под-Горой отвлекся на голос Бильбо, пытаясь понять, откуда здесь взялся хоббит, и пропустил удар копьем от огромного орка. Удар пришелся в то место, где уже был погнут доспех. Острие пробило его и глубоко вошло в тело Короля. К счастью, на орка налетели Фили и Кили, но и сами они из-за этого подставились под удары. Кили упал рядом с Торином, Фили, стоя на одном колене, отбивался от орков, пытаясь закрыть дядю и брата, но сам, будучи не единожды раненым, чувствовал, как слабеет с каждым ударом...
И вдруг яркий свет разогнал сумрак, откуда-то налетел мощный порыв ветра, а следом раздался полный ужаса вопль орков и гоблинов. Давя друг друга, они в панике побежали прочь.
Торин, почти теряя сознание, приподнялся на локте.
И увидел, как к нему тянется огромная серебристая лапа.
Глава 39
После гибели отца Болг впал в бешенство и погнал орков туда, где рубились Король-Под-Горой и его соратники.
Все гномы были не единожды ранены, исключением не стал и Торин. Его доспех в нескольких местах был погнут, а кое-где пробит ударами чудовищной силы. Впрочем, в простом доспехе Торин был бы уже мертв, поэтому не раз про себя поблагодарил Смауга за подарок. Хуже было другое: с кровью уходили силы, а противников меньше не становилось. Часть отряда, включая Кристэль и Тауриэль, оттерли в сторону и заперли на одном из возвышений.
Казалось, все орки, примчавшиеся на битву, сосредоточились там, где был Король гномов. В какой-то момент в плотном вражеском кольце остались лишь Торин, Фили, Кили и еще несколько гномов и эльфов. Тауриэль увидела это и, собрав всех, кого могла, бросилась на помощь, хотя и понимала, что не успеет.
То, что Торин и Неразлучники в отчаянном положении, заметила и Кристэль. И поняла, что помочь не сможет никто. Не было шанса выиграть эту битву и спасти тех, кого она любила. Жгучая волна ярости захлестнула сознание: мерзкие твари пытались отнять самое дорогое, что было в ее жизни, кроме отца! Девушка даже не задумалась ни о чем – ее тело начало стремительно трансформироваться. Еще никогда никто из драконов не воплощался с такой скоростью. Кристэль кричала от боли, но в сознании билась только одна мысль: «Быстрее! Нужно успеть!» Яркий серебряный свет окутал ее, и Кристэль вспомнила все: свои странствия во сне по удивительному миру, где непостижимые существа, дети Единого, исцеляли ее раны, учили оборачиваться драконицей и вновь принимать эльфийский облик, учили легко парить в небе и множеству других вещей… Но она никогда не обернулась бы здесь, в Арде, если бы не смерть, подобравшаяся вплотную к тем, кого Кристэль любила. К тому, без кого ее жизнь теряла смысл. И безудержная ярость вытеснила все прочее мысли и чувства. Еще одна короткая вспышка – и крик боли сменился ревом разъяренной драконицы. Тауриэль обернулась на шум и едва не упала от увиденного зрелища.
– Дра… Драко-о-о-о-он! – закричала она, не понимая, откуда за их спинами появился золотисто-серебряный монстр. Крик подхватили сотни голосов, и на несколько мгновений бой затих. Ужас охватил людей, эльфов и гномов, но тут раздался громовой голос Гэндальфа:
– Не стрелять! Это Кристэль! Не стреляа-а-а-ать!
Драконица сорвалась с места и в мгновение ока преодолела расстояние, огромное для тех, кто вынужден был пробиваться по отрогу. Ей даже не потребовалось ничего делать – при виде ее враги бросились наутек, теряя оружие. И ее лапа бережно подхватила израненного Торина.
– Кристель… – прошептал он. Другой лапой драконица подняла Фили и Кили, а потом сильные крылья подняли ее в воздух. Попутно она ударила хвостом по куску скалы, и на отряд орков обрушился камнепад. Так уж вышло, что одним из камней задело невидимого Бильбо, в немом изумлении глядевшего на прекрасное, могучее существо, которым обернулась эльфийка, и хоббит повалился без чувств.