Когда вся компания, мокрая, но посвежевшая, вернулась назад, зал преобразился. В камине над огнем висел огромный котел, в котором варился какой-то напиток. Горели факелы и восковые свечи, заливая большой зал теплым медовым светом. Выяснилось, что столы, лавки, кресла, колонны и даже полки покрывала богатая резьба – растения, цветы, животные. Все гномы, как один, разглядывали ее с неподдельным восхищением. По углам стол венчали деревянные головы медведей, они же с величайшим мастерством были вырезаны на спинке огромного кресла. Бильбо тут же влез на него, чтобы рассмотреть получше.
Торин стоял, прислонившись к колонне, и разглядывал многочисленную деревянную утварь. Чудно было то, что ни золота, ни серебра, ни даже металла здесь не было. Исключением был лишь котел да ножи.
В зал зашла Кристэль, поправила скатерть и по-хозяйски принялась накрывать на стол. Гномы и маг расселись кто где, откровенно наслаждаясь совершенно домашней картиной, и на время постарались забыть обо всем, что произошло.
Беорн принес груду поленьев, помешал напиток, хмыкнул, добавил в него каких-то трав. Затем обернулся и посмотрел на хоббита, сидящего в кресле. Бильбо тут же с виноватым видом сполз с хозяйского места, но Беорн не рассердился на него. Просто сел на свое место, закурил трубку.
– Здесь это не запрещено, – бросил он, и гномы, маг и хоббит тут же полезли за трубками. Исключение составили Бомбур, всецело поглощенный наблюдением за накрываемым столом, и Торин, которому по непонятной причине курить в последнее время совершенно не хотелось.
Кристэль выставляла на стол крынки с молоком и сметаной, миски с медом, мочеными яблоками, ягодами, творогом, маслом и сыром, который тут же раскладывала по деревянным тарелкам.
– Ужин готов, садитесь! – позвала она, расставляя плетеные корзинки с хлебом.
Упрашивать никого не пришлось. Беорн налил всем в чаши напиток из котла. Сварен он был на меде и ягодах, с добавлением пряных трав. Все, как один, признали, что вкуснее медовзвара ничего не пробовали. Наконец Кристэль принесла огромную миску, от которой шел аппетитный запах. В ней оказались грибы, тушеные в сметане.
– Хватит суетиться, садись! – проворчал Беорн, пряча улыбку в бороде, и показал на место между Торином и Балином. Фили и Кили, сидевшие напротив, еле приметно вздохнули.
За ужином Беорн рассказывал гостям о здешних краях, и его густой голос то лился спокойно и неторопливо, то начинал грохотать, как обвал в горах. Особенное внимание Беорн уделял Лихолесью. Гномы, которым предстояло пройти через лес, слушали очень внимательно.
Когда все наелись, Кристэль собрала тарелки, унесла их на кухню. Оттуда принесла хмельной мед, орехи, яблоки и пышные медовые пончики.
– Надо же, – вздохнул Беорн. – Помнишь, что я люблю. А с медовухой осторожнее: пьется она легко, зато потом… – Беорн не договорил и фыркнул. Немного помолчал и благодушно добавил: – Все-таки надо мне завести хозяйку в доме! Совсем другой настрой, когда женщина хлопочет по хозяйству, – и вернулся к разговору. Теперь уже он расспрашивал гномов об их жизни после того, как пал Эребор. Они рассказывали, хотя довольно скупо и без лишних подробностей, но Беорна это вполне устраивало.
Постепенно прогорели факелы и свечи погасли одна за другой. Беорн поднялся, подбросил еще несколько поленьев, зажег пару больших, толстых свечей, и зал утонул в уютном полумраке.
Бильбо почувствовал, что у него слипаются глаза, но ему так не хотелось ложиться спать! Таких замечательных вечеров не было даже в Бэг Энде. Колечки дыма уплывали к потолку и терялись в полумраке, там, куда поднимались могучие колонны, похожие на стволы деревьев. Время от времени Бильбо чудилось, что он слышит уханье совы и шум ветра в стропилах. Пахло травами, медом и смолой, по телу разливалось приятное тепло...
– Э-э-э, да наш хоббит совсем уже спит! Ну-ка, молодежь, помогите-ка приготовить постели. Берите тюфяки из кладовой и несите сюда, к этой стене. – Беорн показал на помост. – Там же одеяла и подушки. Кристэль, твое место, как всегда, там, за ширмой.
Гномы охотно занялись делом. Беорн в это время о чем-то беседовал с Гэндальфом, потом поднялся и вышел. Кристэль взбивала подушки и улыбалась, чувствуя на себе задумчивые и благодарные взгляды. Ее сердце было полно нежности к тем, кто сидел с ней сегодня за одним столом.
Одинокие, уставшие, потерявшие свой дом странники, привыкшие к бесконечности дорог. Только у Глоина, кажется, есть семья, и мать у Фили и Кили. А у остальных? Кто ждет их из похода? Кто беспокоится о том, живы ли они? Кристэль вновь вспомнила отца, и ей нестерпимо захотелось вернуться в то время, когда вечером у пылающего камина она сидела у него на коленях, рядом на ковре играл брат, и они слушали волшебные сказки, а мать вышивала ей платье или шила рубашку брату… Эльфийка вздохнула. Не стоит думать об этом. Сердце становится мягким, как подтаявший воск, а должно быть твердым. Но не каменным, поэтому она и старалась, чтобы друзья ощутили дух дома, семьи, ненадолго отвлеклись от своих забот и отогрелись сердцами.