– Кристэль, а для чего тебе был нужен парик?
– Чтобы меня не узнали, разумеется! – Эльфийка пожала плечами, а потом нехотя пояснила: – Я сбежала из дому, и мне не хотелось, чтобы меня нашли.
– Зачем сбежала? – удивился Дори.
– Ну, – Кристэль неожиданно смутилась, – знаете, мне сделали предложение. Но замужество в мои планы не входило. Собственно, я и пошла к отцу с тем, чтобы он помог мне разобраться с этим подипломатичнее. А он вдруг решил, что это отличная партия для меня. Дескать, жених с хорошей репутацией и так далее... Начались всякие глупости, типа «девушкам ни к чему шляться по лесам» и так далее. Ума не приложу, что вдруг на него нашло? В общем, слово за слово, и мы поругались. Характеры у обоих те еще. – Девушка сокрушенно махнула рукой. – Наговорили лишнего, отец вышел из себя и заявил, что либо я принимаю предложение, либо он выдаст меня за первого встречного. И, в лучших традициях, запер в комнате. Я знала, что наутро отец пожалеет о своих словах, но от них не отступит. Это его нерушимое правило. И что мне оставалось? Выходить замуж за нелюбимого, или вообще Эру знает за кого? Вот я и сбежала.
– Как? Через окно? – глаза Ори горели восторгом.
– Нет, окна у меня в комнате не было. Но был второй ключ, – рассмеялась эльфийка. – Глубокой ночью оделась, взяла свои вещи и прихватила парик, который купила, чтобы посмотреть, пойдут ли мне светлые волосы.
– Не пойдут, – отозвался Торин. – Ты была похожа на обморочную моль.
– Спасибо.
– На здоровье.
– Короче, я сбежала. И ушла как можно дальше от дома.
– А первый встречный? – лукаво прищурился Бофур.
– Я встретила целую компанию. Потом еще одну. Так что не судьба. – Кристэль бросила взгляд на братьев, сидящих по разные стороны стола, и нахмурилась.
– Ты про легенду не забыла? – поинтересовался Бильбо.
– Нет. Расскажу непременно. Только давайте переберемся в сад.
Когда все расселись на веранде, девушка начала рассказ о том, как Берен, сын Барахира, за чью голову Бауглир назначил огромную цену, в результате долгих странствий попал сквозь волшебную завесу майи Мелиан, жены короля Тингола, в зачарованное королевство Дориат. И там, на поляне, он увидел поющую и танцующую девушку, чью красоту восхваляли Солнце и Луна. Это была Лютиэн, дочь Тингола и Мелиан. Девушка скрылась, и Берен искал ее. Потом увидел вновь и громко позвал ее: «Тинувиэль»! Она вышла к нему, и полюбила его, едва увидев. Так накрепко сплелись судьбы прекрасной эльфийки и смертного мужчины.
Кристэль рассказывала о том, сколько всего пришлось пережить влюбленным, прежде чем они смогли быть вместе. Рассказывала и о том, как Берен пришел искать помощи у Финрода, после того, как Тингол поставил страшное условие: Сильмарилл в обмен на Лютиэн. Как Финрод сдержал обещание, данное во имя дружбы, и как Келегорм и его брат Куруфин взбунтовали народ. Как Король устыдил эльфов, и как Финрод принял вызов слуги Бауглира, Саурона. И проиграл. А потом ценой своей жизни спас Берена в подземельях врага…
Рассказывая о Финроде, девушка время от времени переходила на эльфийский. Кристэль читала древние строки с таким жаром и страстью, словно признавалась в любви. Даже Гэндальф сидел, забыв про трубку, и с немым изумлением смотрел на нее.
Когда речь зашла о том, как Берен и Лютиэн оплакивали Финрода, Бильбо почувствовал, что у него самого зачесались глаза. Вот только хоббит никак не мог отделаться от странного ощущения, что, рассказывая о подвигах Финрода, Кристэль говорила на самом деле о ком-то другом.
«Может, она уже пожалела, что отвергла своего жениха, но гордость не дает в этом признаться? Или он погиб, и теперь она сожалеет о своем решении?»
Девушка продолжала рассказывать – о Бауглире и Сильмарилле, о битвах и счастье, о горе и надежде, о дружбе и предательстве. И о том, что любовь способна преодолеть все мыслимые и немыслимые преграды, если она истинная.
Все слушали, как завороженные. Каждого затрагивало что-то свое. Двалин, Бифур и Глоин оживлялись, когда речь шла о битвах. Фили, Кили, Ори и Бильбо сопереживали героям. Прочие восхищались отвагой Лютиэн и мужеством Берена. Балин сидел в глубокой задумчивости. Ему нравилась легенда, и больше всего – Финрод. Чем-то он напоминал ему Торина. В частности тем, что ответил на вызов, зная, что может проиграть.
Торин слушал молча и очень внимательно. Он не только любил читать, ему нравилось, когда другие хорошо читают стихи и баллады. Словно наяву гном видел то, о чем говорила Кристэль. Когда она переходила на эльфийский, который Торин почти не знал, ему это не мешало. Он все понимал по интонациям. Давно он не получал такого прекрасного подарка.