Но большие обезьяны ушли; белый юноша и белая девушка остались одни среди джунглей.
— Смотри, — зашептал один чернокожий, наклонившись над ухом вождя и указывая на какой-то деревянный предмет, который девушка прижимала к груди. — Когда я и мой брат были рабами в арабской деревне, брат вырезал из дерева эту вещицу и подарил ее маленькой дочке шейха. Она целыми днями возилась с этой деревяшкой. И прозвала ее Джикой, — так зовут моего брата. За несколько дней до нашего побега, какой-то дьявол избил шейха и утащил его дочь с собой. Если это она, за нее можно получить большой выкуп у шейха.
Корак обнял Мериэм. У него билось от любви сердце, и кровь шумела в ушах. Он уже не помнил цивилизованного мира, Лондон отошел от него так же далеко, как древний Рим. Во всей вселенной существовали теперь только двое — Корак-Убийца и Мериэм, его самка. Он прижал ее к себе и покрыл ее лицо страстными поцелуями.
Вдруг перед ним разверзся ад: черные воины с победными криками бросились на поляну.
Корак вздрогнул, выпрямился и мгновенно приготовился к битве. Мериэм со своим собственным маленьким легким копьем встала рядом с юношей. Туча стрел полетела в них. Одна стрела попала Кораку в плечо, две вонзились ему в ногу. Он упал на землю.
Мериэм была невредима. Дикари не хотели ранить ее. Воины бросились к Кораку, чтобы прикончить его и овладеть девушкой, но в эту секунду Акут выскочил из-за кустов, а за ним целое стадо его новых подданных.
С воем и неистовым рычанием налетели обезьяны на чернокожих воинов. Ковуду понял, что схватка с этими мощными человекоподобными вряд ли увенчает его армию новыми лаврами, и предпочел бежать. Он схватил девочку и отдал приказ солдатам, чтобы они отступали. Но отступать было не так-то легко. Обезьяны яростно преследовали бегущих, нескольких искалечили, одного задушили. К счастью для чернокожих солдат, Акут удержал своих подданных от дальнейшей погони. Судьба похищенной девочки мало волновала его; гораздо больше тревоги внушала ему рана Корака. До девочки ему не было дела. Он всегда считал ее лишней обузой.
Корак лежал на земле, истекая кровью. Он был в беспамятстве. Акут тотчас же принялся зализывать его раны, потом взвалил его к себе на плечи и унес наверх, в то убежище, которое Корак соорудил для своей подруги. Что еще мог сделать дикий зверь? Природа должна была довершить остальное и излечить раненого, или же Корак должен был умереть.
Но он не умер. Беспомощнее малого ребенка он лежал у себя наверху: его била жестокая лихорадка. Акут и другие обезьяны принимали все меры, чтобы защитить его от назойливых птиц и зверей. Иногда Акут приносил ему сочные плоды, чтобы раненый мог утолить жажду. В конце концов могучий организм победил. Раны, нанесенные острыми стрелами, стали затягиваться. К Кораку вернулась прежняя сила.
В те минуты, когда к нему возвращалось сознание, он страдал не столько от боли, сколько от тревожных мыслей о судьбе Мериэм. Он лежал в ее уютном гнездышке на мягких звериных шкурах и думал только о ней. Где она? Что с нею сталось? Он должен выздороветь ради нее. Ради нее он должен снова сделаться сильным, чтобы разыскать ее и защитить от врагов. Что сделали с нею чернокожие? Жива ли она? Неужели эти мучители, которые с таким сладострастием терзают человеческое тело, уже погубили ее? Увы, Корак слишком хорошо знал жестокие нравы этого племени. Временами он буквально дрожал от ужаса: его умственному взору рисовались самые свирепые пытки, которым могла подвергнуться его любимая девушка.
Томительной чередой тянулись дни, юноша выздоравливал медленно. И прошло немало времени, пока, наконец, он настолько окреп, что мог без посторонней помощи выползать из гнезда и спускаться вниз на землю. Питался он в эти дни почти исключительно сырым мясом, которое добывал ему Акут. Эта здоровая мясная пища ускорила его выздоровление, и в один прекрасный день он почувствовал, что у него достаточно сил, чтобы добраться до деревни чернокожих.
XII
ПО СЛЕДАМ МЕРИЭМ
Два белых человека — высокие, длиннобородые — осторожно пробирались по джунглям. Их лагерь был расположен на берегу широкой реки, но они уходили все дальше от лагеря в чащу.
Один из них был Карл Иенсен, другой — Свэн Мальбин. Их наружность мало изменилась, хотя прошло уже несколько лет с того дня, когда они пережили такой жестокий испуг, встретившись лицом к лицу с Кораком и Акутом. Корак искал тогда у них приюта и убежища, но они и их сафари пришли в панический ужас и прогнали бездомного, жаждущего ласки ребенка.