Прихожая вовсе не была богато обставлена: у стен стояли резные скамьи и столы. Мимолетное впечатление оставило в памяти девушки ощущение, что стены были увешаны разноцветными и весьма старинными гобеленами, а на полу лежали толстые ковры с грубым рисунком и в большом количестве по ним были разбросаны шкуры львов и леопардов. Впечатление прихожая производила благоприятное, явно убранством ее занимался некто, обладающий отменным вкусом.
Комната сразу направо от входа была полна мужчин одетых в черные туники, а стены ее были украшены развешанным оружием, преимущественно это были копья.
В дальнем углу коридора пологие ступеньки вели к другой закрытой двери. Здесь стража вновь остановилась. Один из стражников у этой двери, выслушав донесение сопровождающего девушку воина, скрылся за дверью, оставив всех дожидаться снаружи. Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем посланник вернулся. Стража снова сменилась, и девушку впустили за закрытую и весьма тщательно охраняемую дверь.
Ее провели через три другие комнаты, мимо трех массивных дверей. У каждой двери стража менялась и, наконец, Берту Кирчер втолкнули в сравнительно небольшое помещение, где взад и вперед вышагивал мужчина в яркокрасной тунике. На груди и спине его туники был вышит громадный попугай, а на голове красовался грубый головной убор, увенчанный набивным попугаем.
Стены этой комнаты были полностью скрыты драпировками, испещренными вышитыми изображениями сотен и даже тысяч попугаев. Инкрустация на плитах пола продолжала ту же тему, только попугаи были сделаны из золота. И на потолке были нарисованы попугаи с ярким оперением и распростертыми, как бы в полете, крыльями.
Мужчина, к которому привели девушку, был очень высокого роста — выше всех, кого Берта Кирчер видела на городских улицах. Его кожа, подобная старинному пергаменту, покрылась морщинами за долгие годы жизни, тело было дряблым и жирным. Мужчина с попугаем на голове выглядел куда более упитанным, чем его поджарые соотечественники. Его обнаженные до плеч руки, однако, свидетельствовали о недюжинной физической силе их обладателя, а по походке чувствовалось, что толстяк еще вовсе не чувствует себя стариком. Выражение его лица указывало на полное слабоумие, и был он самым отвратительным созданием, какого когда-либо видела в своей жизни Берта Кирчер.
В течение нескольких минут жирный идиот в попугаячьей шапке, казалось, не замечал девушку. Он продолжал беспокойно метаться из угла в угол по комнате. Вдруг без малейшего предупреждения, будучи в дальнем углу, он неожиданно застыл, засопел и бешено ринулся к ней.
Берта Кирчер непроизвольно отпрянула назад, вытянув перед собой ладони в попытке оттолкнуть омерзительное страшилище, но стоящие рядом с ним воины, доставившие ее в это помещение, схватили девушку за руки и удержали на месте.
Несмотря на яростно выказанное намерение напасть, мужчина остановился на полпути, даже не приблизившись к ней. Минуту страшные белесые глаза кретина испытующе уставились в лицо девушки. Берта Кирчер замерла, пытаясь выдержать бессмысленный взгляд. Толстяк внезапно разразился идиотским смехом. Две или три минуты это создание предавалось веселью, брызгая слюной во все стороны, а затем смех прекратился так же неожиданно, как и начался. Идиот принялся осматривать девушку. Он потрогал пальцами ее волосы, пощупал кожу на руке, подергал ее одежду и мимикой показал, чтобы она открыла рот, чем он, кажется, особенно заинтересовался, обратив внимание одного из воинов на ее клыки, а затем обнажил свои собственные острые клыки, показывая их пленнице.
Вскоре толстяк снова начал расхаживать взад и вперед, и прошло целых четверть часа, прежде чем он вновь обратил внимание на пленницу, и только затем, чтобы коротко отдать какой-то приказ охранникам. Девушку тут же увели из помещения.
Теперь воины вели Берту Кирчер анфиладой путаных коридоров и комнат, поднялись по каменной лестнице, ведущей на этаж выше, и пройдя довольно долгий путь по лабиринтам дворца, остановились, наконец, перед небольшой дверью, которую охранял обнаженный негр, вооруженный копьем. По слову стражников негр открыл дверь, и они прошли в помещение с низким потолком, где девушка сразу увидела, что оказалась за надежной решеткой. Комната была обставлена мебелью, какую она уже успела заметить в других помещениях: те же безыскусные скамьи и столы, ковры на полу и гобелены на стенах, хотя во всех отношениях убранство здесь было проще, нежели виденное ею на первых этажах. В одном углу стояла низкая кушетка, покрытая пушистым ковром, похожим на тот, что лежал на полу, но этот был более светлой окраски. На кушетке восседала женщина.