— Я убегал от них раньше,— ответил Тарзан,— кроме того, знаю много случаев удачных побегов других людей. Я видел, как человека спасли друзья, сняв с ритуального столба, после того как тело бедняги было пронзено дюжиной копий, а огонь уже был разложен у его ног.
Лейтенант Смит Олдуик содрогнулся:
— Боже! — воскликнул он.— Надеюсь, я такого не увижу. Думаю, я все мог бы выдержать, только мысли об огне приводят меня в ужас. До чертиков противно думать, что могу струсить перед этими черными дьяволами в последний момент.
— Не беспокойтесь,— сказал Тарзан.— Ритуал длится недолго, и вы не струсите, это только наполовину так страшно, как кажется. Боль будет чувствоваться только короткое время, пока вы не потеряете сознания. Я видел подобное много раз. Это такой же хороший способ уйти навсегда, как любой другой. Мы все должны когда-то умереть, разница только в том, случится ли это сегодня вечером, завтра или через год, поскольку вы пожили на свете, и я тоже пожил!
— Ваша философия, может быть, и верна, дружище,— ответил молодой лейтенант,— но я не могу сказать, что она вполне удовлетворительна.
Тарзан рассмеялся.
— Перекатитесь сюда,— сказал он.— Я смогу добраться зубами до ваших пут.
Англичанин сделал, как ему велели, и теперь Тарзан своими мощными зубами впился в ремни. Лейтенант почувствовал, как под воздействием крепких челюстей его путы начали сдавать. Еще мгновение — и они развяжутся, тогда англичанину сравнительно легко будет избавить от пут Тарзана и самого себя.
Но в это время один из охранников заглянул в хижину. Он моментально увидел, что делает вновь прибывший пленник, и, подняв свое копье, нанес человеку — обезьяне древком сильный удар по голове. Чернокожий страж вызвал остальных охранников. Они вместе напали на незадачливых белых, пиная и немилосердно колотя их древками копий. После этого связали англичанина более надежно, чем прежде, и привязали обедах мужчин по противоположным сторонам хижины. Когда мучители наконец убрались, Тарзан посмотрел на своего товарища по несчастью.
— Пока длится жизнь,— сказал он,— жива и надежда.— Но не усмехнулся, произнося этот древний трюизм.
Лейтенант ответил ему улыбкой.
— Я предполагаю,— сказал лейтенант,— что мы оба движемся к концу. Видимо, время теперь приближается к ужину.
Зу-Таг охотился в одиночестве далеко от своего племени, вождем которого был Го-Лаг, уже знакомый нам красавец. Зу-Таг был молодым самцом, он только вошел в самую силу. Имя Зу-Таг переводится как «Длинная шея». Он был огромен, силен и свиреп, к тому же Зу-Таг далеко превосходил умом подобных ему обезьян. Об этом говорил и его облик — более высокий лоб и менее выступающие надбровные дуги. Го-Лаг уже видел в этой молодой обезьяне возможного соперника за царский трон, и следовательно старый самец смотрел на Зу-Тага с завистью и неприязнью. По этой причине (возможно, существовала и другая, но осталась нам неизвестной) Зу-Таг часто охотился в одиночку. Его бестрашие позволяло ему бродить вдалеке от естественной защиты, которую обеспечивала большая стая обезьян. Одним из результатов его одиночных отлучек была выработавшаяся в нем замечательная находчивость, кроме того, состояние постоянной готовности к опасностям помогало развитию ума и способности к наблюдению.
Сегодня Зу-Таг охотился в южной части джунглей и возвращался домой вдоль реки по знакомой тропе; по ней он часто хаживал, потому что она вела к деревне Гомангани, чьи страшные и почти обезьяноподобные действия и особые правила жизни вызывали в нем интерес и любопытство. Как он это проделывал и раньше, Зу-Таг решил задержаться и поглазеть. Он занял удобное положение на дереве, откуда мог наблюдать жизнь туземной деревни изнутри и видеть чернокожих за повседневными занятиями на главной улице.
Едва Зу-Таг устроился на своем наблюдательном пункте, как вместе с чернокожими был испуган падением с дерева Тарзана. Но он не убежал и продолжал следить за происходящим. С ветвей на землю упал за частокол белый гигант, явный житель джунглей. Зу-Таг увидел, как негры собрались вокруг распростертого тела, а затем, связав, отнесли человека в хижину..
Зу-Таг сразу встал во весь рост на ветке, где сидел на корточках, и поднял морду к небесам, чтобы издать дикий крик протеста и вызова, так как он узнал загорелого Тармангани, странную белую обезьяну, которая явилась к ним в стадо ночью во время Священного танца Дум-Дум. Этот Тармангани одолел так легко величайшего среди обезьян, тем самым завоевав уважение Зу-Тага и вызвав восхищение у молодого свирепого самца. Чернокожие не смели прикасаться к тому, кого Зу-Таг считал своим.