Раздавая направо и налево удары своими могучими лапами и разрывая сильными клыками тела вопящих от боли людей, к Нумабо подошел молодой самец, а за ним по пятам, следуя его примеру, ринулись другие страшные обезьяны. Они быстро разорвали круг танцующих мужчин, расшвыряли сидевших на земле стариков, женщин и детей, и встали прямо перед Нумабо и его воинами, куда их привела девушка. Вот тогда-то они и попали в поле зрения Тарзана, который увидел с невероятным удивлением, кто привел обезьян, чтобы спасти его.
Он крикнул Зу-Тагу:
— Займись большими самцами Гомангани, пока самка развяжет меня! — А Берте Кирчер: — Быстрее перережьте эти ремни. Обезьяны позаботятся о чернокожих.
Повернувшись, девушка подбежала к нему. У нее не было ножа, а ремни были крепко затянуты, но она работала быстро и хладнокровно, пока Зу-Таг и его обезьяны угрожающе надвинулись на оторопевших от ужаса воинов. Девушка сумела ослабить ремни настолько, что Тарзан смог вытащить руку. Через минуту Тарзан был свободен.
— Теперь развяжите англичанина! — закричал он и прыгнул вперед, присоединяясь к Зу-Тагу и его обезьянам в их борьбе против чернокожих.
Нумабо и его воины сообразили теперь, насколько невелико было число обезьян против них, и решили, вооружившись копьями и другим оружием, остановить и уничтожить нападающих. Три обезьяны уже пали замертво или были смертельно ранены, когда Тарзан поспешил на подмогу, понимая, что битва развертывается явно не в пользу обезьян, и если не будет найдено какое-нибудь средство, чтобы поколебать моральное сопротивление негров, все они могут погибнуть. Он осмотрелся в поисках каких-либо путей для достижения исхода боя, и вдруг его взгляд упал на некое оружие, безусловно могущее дать нужный результат.
Улыбка промелькнула на его губах, когда он схватил сосуд с кипящей водой и выплеснул содержимое в лицо подвернувшемуся воину. Крича от ужаса и боли, чернокожие подались назад, хотя Нумабо заставлял их бежать вперед и сражаться. Едва выплеснув на нападавших первую порцию кипящей- воды, Тарзан опрокинул на бегущих вторую, и не потребовалось третьей, чтобы заставить чернокожих с криками разбежаться во все стороны. Они бросились врассыпную, ища спасения в своих хижинах.
К тому времени, когда Тарзан нашел и использовал необычное оружие, девушка освободила молодого англичанина и с шестью оставшимися обезьянами три европейца двинулись немедленно к воротам деревни. Летчик вооружился копьем, уроненным одним из ошпаренных воинов. Выйдя за ворота, все поспешно нырнули в темноту джунглей за оградой деревни.
Нумабо был не в состоянии вновь собрать сильно напуганных и ошпаренных людей, и поэтому спасенные и спасители вышли из деревни во мрак ночи беспрепятственно.
Тарзан шел через лес молча. Рядом с ним шагал Зу-Таг, Большая обезьяна, а позади них следовала группа антропоидов, и уже за ними поспевали Берта Кирчер и лейтенант Гарольд Перси Смит Олдуик, совершенно изумленный и озадаченный происходящим англичанин. Особенно летчика волновало и повергало в смущение присутствие в необычной компании прелестной белой леди.
За всю свою жизнь Тарзан-обезьяна перед немногими был в долгу. Он пробивал себе путь через первобытный мир силой своих собственных мускулов, совершенством своих пяти чувств и Богом ему данной силой разума. Сегодня величайшая из всех дарованных ему ценностей — его жизнь — была спасена другими, вернее, другой. Тарзан зарычал, тряхнув головой, так как он был спасен той, которую должен был ненавидеть больше всех на свете.
Глава 11
НАЙДЕН САМОЛЕТ
Тарзан-обезьяна возвращался с удачной охоты с тушей Бары-оленя, перекинутой через лоснящееся смуглое плечо. Он остановился в ветвях огромного дерева на краю очищенного от леса участка и печально засмотрелся на пару, медленно идущую от реки к обнесенной колючей изгородью хижине, расположенной в северной части поляны.
Человек-обезьяна тряхнул своей кудрявой головой и испустил глубокий вздох. Его глаза блуждали в пространстве, мысли уносились к далекой бревенчатой хижине, одиноко стоящей возле закрытой гавани у большой воды, омывающей побережье. Там был дом его младенчества — хижина, построенная его давно умершим отцом. В этот домик его манили воспоминания — единственные сокровища счастливого, но утраченного детства. С тех пор, как он потерял жену, его все сильнее охватывала непреодолимая тоска по былому и желание возвратиться к любимому месту своей юности — к непроходимым зарослям джунглей рядом со скромной бревенчатой хижиной. Там он провел лучшие годы жизни.