По приказу сержанта один из чернокожих поднял ее с земли и отнес к самолету, а после того, как Усанга забрался на борт и уселся в кресло пилота, негры подняли девушку в кабину. Усанга подхватил Берту Кирчер и втащил внутрь. Тут он снял путы с ее кистей и пристегнул ремнями к сиденью, а затем снова занял место впереди, у штурвала.
Девушка посмотрела на англичанина. Она была очень бледна, но на губах ее дрожала мужественная улыбка.
— Прощайте! — крикнула она.
— Прощайте, и да благословит вас Бог! — ответил юноша, его голос немного охрип, а затем он продолжил.— Я хотел вам сказать кое о чем, думал, что сделаю^ это, когда мы будем свободны, но можно, я скажу это сейчас, когда мы так близки к концу?
Ее губы шевельнулись, они выражали то ли согласие, то ли отказ — он не мог понять, так как ее слова потонули в свисте пропеллера.
Чернокожий так хорошо изучил свой урок, что мотор завелся сразу, и самолет вскоре бежал по лугу. Стон сорвался с губ расстроенного англичанина. Он наблюдал за любимой женщиной, уносимой почти на верную смерть. Он видел, как самолет сделал разворот и поднялся с земли. Взлет был хорошим — так поднять машину в воздух мог сам Гарольд Перси Смит Олдуик, но он понимал — это всего лишь случайность. В любую минуту самолет может клюнуть носом в землю, и даже если выдержит машина и случится такое чудо, что Усанга удержит само лет в воздухе, чернокожему предстоит подняться над верхушками деревьев и совершить удачную посадку. Не было и одного шанса из ста тысяч, что он когда-либо снова сядет, не угробив самолет, а тем самым себя и свою прекрасную пленницу.
Но что это? Сердце лейтенанта замерло...
Глава 13
НАГРАДА УСАНГИ
В течение двух дней Тарзан-обезьяна не спеша охотился, углубившись в джунгли на несколько миль к северу. Описав по лесу большой круг, он оказался вновь вблизи участка, где оставил Берту Кирчер и молодого английского лейтенанта.
Ночь Тарзан провел на дереве, нависшем над рекой, вдалеке от хижины, а теперь, рано утром, присев на корточках на речном берегу, поджидал случая поймать Писах-рыбу, намереваясь отнести улов в хижину. Там девушка приготовит ее для себя и своего товарища.
Неподвижным, как статуя, был хитрый человек-обезьяна. Он хорошо знал, как осторожна Писах-рыба. Малейшее движение спугнуло бы ее, и только при очень большом терпении рыбу вообще можно было поймать руками.
Тарзан полагался на свою молниеносную, неожиданную для Писах рыбы реакцию. Ведь у него не было ни крючка, ни наживки, ни удочки. Его знание повадок обитателей воды подсказывало, где можно ждать Писах. Может пройти минута или две, пока рыба подплывет к маленькой заводи, над которой он застыл без движения. Но рано или поздно рыба приплывет. Это человек-обезьяна знал, поэтому с неистощимым терпением хищного зверя поджидал свою добычу.
Наконец в водной глубине промелькнула яркая вспышка блестящей чешуи. Писах подплывала. Через минуту ее можно будет поймать. Тогда с невероятной скоростью две сильные руки погрузятся в воду и схватят бьющееся скользкое тело.
В тот момент, когда рыба могла быть схвачена, что-то с шумом обрушилось в зарослях позади человека-обезьяны. Вмиг, сверкнув в воде чешуей на прощанье, Писах исчезла. Тарзан, рыча от негодования, повернулся, чтобы узнать, что же ему помешало. Обернувшись, он увидел, что помешал Зу-Таг.
— Что ты хочешь, Зу-Таг? — спросил человек-обезьяна.
— Зу-Таг идет к воде напиться,— ответила обезьяна.
— Где племя? — спросил Тарзан.
— Они отправились недалеко в лес,— ответил Зу-Таг.
— А самка Тармангани и самец? — продолжал Тарзан.— Они в безопасности?
— Они ушли,— ответил Зу-Таг.— Куду-солнце выходил дважды из логова после того, как они ушли.
— Их выгнало племя? — удивился Тарзан.
— Нет,— ответила обезьяна.— Мы не видели, как они ушли! Мы не знаем, зачем они ушли!
Тарзан быстро пробрался через заросли к хижине. Домик и бома-загородка были такими же, какими он их оставил. Перейдя лужайку, Тарзан вошел в загородку, а затем и в хижину. Везде было пусто. Его чуткое обоняние подсказало ему, что люди покинули жилище два дня тому назад. Собираясь уже выйти из домика, человек-обезьяна увидел записку, прикрепленную щепочкой к стене, и он прочитал следующее:
«После того, что вы рассказали мне о мисс Кирчер, и зная, что вы ее не любите, считаю дальнейшее наше совместное пребывание в хижине неуместным. Наше присутствие здесь будет непорядочным по отношению и к мисс Кирчер, и к вам. Понимаю, что забота о нас удерживает вас от намеченного путешествия к побережью, поэтому решил, что для нас будет лучше добраться до поселения белых людей самостоятельно, не навязываясь вам в попутчики. Мы оба — и я, и мисс Кирчер благодарны вам за вашу доброту и защиту. Если бы существовала возможность отблагодарить вас за все, что вы для нас сделали, и я смог бы отплатить хоть частично свой долг вам, был бы весьма рад это сделать!»