— Нет,— ответил Тарзан.— Это не наш лев, и он сейчас охотится.
— Он выслеживает нас? — спросила девушка.
— Да,— ответил человек-обезьяна.
Смит Олдуик схватился за пистолет. Тарзан увидел непроизвольное движение и покачал головой.
— Оставьте эту вещь в покое, лейтенант.
Офицер нервно рассмеялся.
— Я не могу иначе, вы же знаете, старина...
Он принялся доказывать, что пистолет является орудием самозащиты, и прочее, что обычно говорится в таких случаях.
— Но он не поможет вам в данный момент,— ответил Тарзан.— Там, в глубине, находятся, по меньшей мере, три льва. Я наблюдал за ними. Если бы у нас горел костер или на небе светила луна, вы бы увидели их глаза. Сейчас львы могут напасть на нас, но вероятно, они этого не станут делать. Если вы очень хотите, чтобы львы напали, разрядите свой пистолет и попадите в одного из них.
— А что, если они все-таки нападут? — спросила девушка.— Средства избежать их ведь нет?
— Почему же мы должны стрелять в них? — ответил Тарзан.
— Какой у нас троих есть шанс, если хищникам все-таки вздумается полакомиться нами? — опять спросила девушка.
Человек-обезьяна пожал плечами.
— Все должны будут когда-либо умереть. Для вас, несомненно, подобная смерть может показаться ужасной, но я предпочел бы окончить свою жизнь именно таким способом. Немногие из нас, обитателей джунглей, умирают стариками, и я тоже не хотел бы умереть от старости. Когда-нибудь Нума доберется до меня, или это будет Шита-леопард, а может быть, чернокожий воин пронзит меня своим копьем. Эти или другие — какая разница, кто из них или когда. Придет смерть сегодня вечером, в будущем году или через десять лет? Когда все закончится, нам уже будет безразлично.
Девушка содрогнулась.
— Да,— сказала она унылым, безнадежным голосом.— После того, как жизнь кончится, конечно, будет все равно!
После этого все они вошли в пещеру и улеглись на песок. Смит Олдуик устроился у входа и полулежал, опершись на скалу. Тарзан присел на карточки у противоположной стены.
— Разрешите мне закурить? — спросил офицер у Тарзана.— Я сберег несколько сигарет, и если это не привлечет внимания тех невоспитанных, что находятся снаружи, то хотел бы затянуться в последний раз, пока не рассчитался с жизнью окончательно. Вы не хотите присоединиться ко мне? — он протянул человеку-обезьяне портсигар.
— Нет, благодарю,— сказал Тарзан.— Но львы будут огорчены, если вы закурите. Ни одному дикому животному не нравится запах табака, они действительно им не соблазняются.
Смит Олдуик зажег сигарету и, сидя у входа, медленно курил. Он предложил сигарету девушке, но она отказалась. Так все сидели в молчании некоторое время.
Тишина ночи нарушалась периодически слабым хрустом песка под лапами хищников у входа в пещеру.
Смит Олдуик нарушил молчание.
— Разве они не слишком спокойны для львов? — спросил он.
— Нет,— ответил человек-обезьяна.— Лев проходит с ревом по джунглям, но никогда не дерет глотку во время охоты, чтобы не спугнуть добычу. Они очень тихи, когда преследуют жертву.
— Хотелось бы мне, чтобы они лучше ревели,— сказал офицер.— Хорошо бы, они что-нибудь делали, пусть даже нападали... Когда знаешь о том, что они здесь крутятся, и изредка замечаешь что-то похожее на тень в темноте, чувствуешь себя весьма неуютно. А еще эти слабые звуки, доходящие до нас. Они говорят о присутствии хищников. Все это начинает действовать мне на нервы. Но я надеюсь, что не все трое нападут на нас сразу.
— Трое? — удивился Тарзан.— Их там теперь семеро.
— Боже милостивый! — воскликнул Смит Олдуик.— Уже семеро!
— Не могли бы мы разжечь костер? — спросила девушка,— может, пламя отпугнет их?
— Не думаю, что это нам поможет,— ответил Тарзан.— Мне пришла в голову мысль, что эти семеро львов несколько отличаются от других, хорошо мне известных, и, возможно, именно те самые, вначале так меня озадачившие, следы человека становятся легко объяснимы — люди шли вместе со львами, навестившими сегодня нас. Они и сейчас там, с теми семью львами.
— Это невозможно! — воскликнул Смит Олдуик.— Львы разорвали бы их на куски.
— Что заставляет вас думать, что там находятся люди? — удивилась девушка.
Тарзан улыбнулся и покачал головой.
— Боюсь, что вы не поймете меня,— ответил он.— Вам трудно будет что-либо понять, это выше сил. Но я чувствую — по крайней мере один человек там присутствует.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил офицер.
— Хорошо,— ответил Тарзан.— Если вы родились без глаз, вы не могли бы понять то впечатление, которое достигается посредством зрения, например, цвет был бы вам неизвестен и непонятен, а поскольку вы родились без чувства обоняния, я боюсь, вы не сможете понять, почему я уверен в том, что среди львов находится человек!