Молчание, последовавшее сразу после предшествующего шума и суматохи, произвело на Тарзана зловещее впечатление. Это еще больше вызвало его ярость. Подняв птицу, упавшую на землю, он вытащил из ее тела стрелу и вложил ее обратно в колчан. Затем ножом быстро и искусно выпотрошил птицу и ощипал. Он ел со злобой, рыча, как будто ему угрожал находящийся поблизости враг. Возможно даже, его рычание частично вызывалось тем, что ему не хотелось птичьего мяса. Но это было лучше, чем ничего, а интуиция подсказывала Тарзану, что поблизости не было того мяса, к которому он привык и больше всего любил.
С каким удовольствием он съел бы сочный кусок филейной части Горго-буйвола. От одной этой мысли слюнки потекли у него и увеличили его негодование против жалкой птичьей тушки, в которой не было ничего вкусного.
Тарзан частично уже расправился с трапезой, когда неожиданно услышал движение в кустах неподалеку от себя. Ветер дул оттуда. Минутой позже он уловил запах Нумы с противоположной стороны, а затем и с обеих сторон. Вскоре он услышал топот ног и треск ломаемых крупным телом ветвей кустарника. Человек-обезьяна улыбнулся. Каким, глупым существом они его считали, чтобы застать врасплох такими неуклюжими попытками подкрасться.
Звуки и запахи указывали на то, что львы приближались к нему со всех сторон. Он оказался в центре упорно сжимающегося круга. Очевидно, звери были так уверены в своей добыче, что не делали никакого усилия подкрасться — ясно он слышал, как трещат сухие веточки под их лапами и шуршит листва от соприкосновения их тел с растительностью, через которую они пробирались.
Тарзан задумался над тем, что могло сюда привести такую уйму львов. Казалось, безрассудно предполагать, что крики птиц и обезьян могли собрать их, и если все же они явились на звуки переполоха, то это было действительно весьма удивительное явление. Логика подсказывала Тарзану, что смерть одной пернатой твари в этом лесу, кишевшем птицам, едва ли была достаточным основанием, чтобы оправдать последовавшее за этим нашествие крупных хищников.
Все же факт появления львов был налицо. Весь прошлый опыт оказался бесполезным разъяснить, в чем тут дело, Тарзан был в недоумении.
Он стоял на середине тропы в ожидании приближающихся зверей, раздумывая над тем, какой способ они применят при нападении, если только в самом деле нападут. Вдруг огромный лев с густой черной гривой показался на тропе. При виде Тарзана лев остановился. Зверь был похож на тех, которые напали на него утром, только немного меньше ростом и с более темной шкурой, чем львы его родных джунглей, но не такой большой и не такой черный, как Нума из ямы.
Вскоре Тарзан заметил силуэты других львов в окружающих тропу кустах и за стволами деревьев. Они остановились, увидев человека-обезьяну.
Львы стояли, молча рассматривая его. Тарзан подумал, долго ли продлится это созерцание, но хищники пока не нападали, и в ожидании драки он возобновил свою трапезу, хотя и с некоторым чувством напряженности.
Один за другим львы улеглись в настороженных позах, их морды были повернуты к нему, а глаза все время следили за каждым движением человека-обезьяны. Звери не издавали ни рева, ни рычания, круг молчащих хищников сомкнулся вокруг него. Поведение львов было совершенно не похоже на то, что Тарзан когда-либо наблюдал в джунглях, и это непонятное явление ужасно разозлило его. Поэтому, покончив с едой и обглодав последнюю косточку, Тарзан начал бросать оскорбительные замечания сначала тому льву, что был поближе, а затем и другим. Так обыкновенно поступают большие обезьяны, когда бывают разгневаны: они и научили Тарзана такому обращению с врагами еще во времена его детства.
Данго-гиенами, пожирателями падали называл Тарзан львов, сравнивал с наиболее ненавистной им тварью — Хистой-змеей, самым отвратительным и омерзительным созданием джунглей.
Наконец запустил в них горстью земли и кусочками сломанных веточек. Вот тут-то львы зарычали, оскалив свои клыки, но никто из них не двинулся к обидчику.
— Трусы,— язвительно крикнул им Тарзан.— Нума с сердцем Бары-оленя!
Он сказал львам, кто он такой, и по обыкновению народов джунглей похвастался, какие ужасные вещи он с ними проделает, но львы продолжали лежать и мрачно наблюдать за ним.
Должно быть, прошло полчаса после их прихода. Тарзан услышал на расстоянии, как по тропе идут чьи-то ноги. Шаги приближались. Это были шаги существа, передвигающегося на двух ногах, и хотя Тарзан не мог уловить никакого запаха с той стороны, он знал, что сюда спешит человек.