– Но она же сказала, что приедет, – ответила Тася. – Значит, надо ждать.
Ей и самой хотелось уйти домой, но она боялась ослушаться, совсем как в школе: Тася никогда не сбегала с уроков, опасаясь гнева классного руководителя.
Они промаялись еще час, от безделья вычищая старые сковороды и натирая до блеска погнувшиеся от времени вилки. В конце концов, Ирка, не выдержав, скинула фартук и, высказав все, что думала об этой «грымзе», ушла.
– Пусть увольняет, если хочет, – напоследок заявила она. – С такой работать все равно невозможно.
Тася проводила взглядом теперь уже бывшую напарницу и присела на стул, тупо уставившись в пустоту. Ирка могла позволить себе подобную выходку: молодым легко найти новую работу, но кому нужна она в свои сорок три? Противно засосало под ложечкой, к горлу подкатил ком, и по щекам покатились слезинки.
– А где та, вторая? – раздался голос Марии Владимировны. Вот так сразу: ни «здравствуйте», ни «простите за опоздание».
– Ушла, – ответила Тася, поспешно вытирая слезы.
– То есть как? – возмутилась новоиспеченная начальница. Всем своим видом она старалась показать, что для нее они с Иркой лишь ненужный довесок к желанной столовой. – Что ж, передай, чтобы не возвращалась.
– А она и не собиралась, – тихо сказала Тася и тут же осеклась. Но хозяйка либо не расслышала ее слов, либо пропустила грубую ремарку мимо ушей. Брезгливо осмотревшись, она выбрала себе стул, и, усевшись на него, осмотрела Тасю с ног до головы – так обычно осматривают кобылу перед покупкой.
– Не хочешь последовать примеру подруги? – с издевкой спросила она.
– Хотите, чтобы я уволилась?
– Без обид, но в моем кафе все должно быть самым лучшим.
Тася нервно сглотнула от обиды.
– Я все-таки хочу попробовать.
– Если бы не Костя, я даже не стала бы тратить время на всю эту возню, – вздохнула Мария Владимировна. – Ну да ладно. Что умеешь готовить?
– Все, – ответила Тася, приободрившись: уж что-что, а готовить вкусно у нее получалось. – Любые супы, каши, пюре, варить компот, кисель…
– Подожди, подожди, – скривив лицо, перебила ее начальница. – Я не об этом. Кому все это сдалось? Ты умеешь готовить суши, ролы, смузи? Знаешь, что такое брускетта? Тальятелле? Якисоба?
Тася молчала. Щеки запылали от стыда, словно у школьницы, не выучившей урок. Краем уха она слышала о суши, но никогда не пробовала их, а о существовании остальных блюд даже не подозревала.
– И как же ты собираешься работать, если совсем не умеешь готовить?!
– Но я умею! – попыталась оправдаться Тася. – Я работаю поваром уже много лет, и посетители всегда были довольны. А когда работала в школе, детки всегда прибегали за добавкой.
– Ты хоть раз была в ресторане? В том, в котором подают нормальную еду, а не беляши да каши? Ну, что молчишь?
Слезы унижения подступили к глазам. Не желая показывать их, Тася подошла к ящику со столовыми приборами, взяла тряпку и начала протирать ложки. В этом вовсе не было нужды – все уже давно перемыли – но ей надо было чем-то занять руки.
– Зря вы так, – шептала она, полируя очередную ложку. – Зря, Мария Владимировна.
– Даже не знаю, что с тобой делать, – продолжала издеваться начальница. —К тому же, твой внешний вид. Ты хотя бы раз наведывалась в салон красоты?
Терпение подходило к концу. Тася давно привыкла к тому, что ее не замечали, что она никого не интересовала ни как человек, ни как женщина, но еще никто не оскорблял ее вот так, прямо в лицо.
– Давай, ты просто напишешь по собственному желанию, а? Я обещала мужу, что не выгоню тебя на улицу, но ведь мало того, что ты не умеешь готовить, так еще и выглядишь как пугало. Ты же мне всех клиентов распугаешь. Да повернись же ты, когда я с тобой разговариваю!
Тася резко обернулась, желая высказать все, что накопилось на душе, но слова застряли в горле. Она встретилась взглядом с Марией Владимировной, оказавшейся совсем близко. И когда только она успела подойти? Выпучив глаза, женщина раскрывала рот, но из него не вылетало ни звука – совсем как у еще живой рыбы на разделочной доске.
В нос ударил металлический запах. Одновременно они посмотрели вниз: на бледно-розовом платье выступило алое пятно. Оно все росло и росло, словно распускавшийся бутон мака. Тася выронила окровавленный нож и зажала рот руками, сдерживая крик. Ну почему? Почему именно в этот момент она держала в руке нож, а не безобидную ложку?
– Что… Ты что натворила, тупая курица? – выдохнула Мария, схватившись за живот. Сквозь пальцы текла тонкая струйка крови.
Тася попятилась назад, пока не уперлась поясницей в край столешницы.