Я работаю в Госбанке инкассатором. Мама быстро устроила меня туда после сдачи последнего экзамена. Немного страшновато, большая ответственность, но пока мы ездим на машине. Папа пошёл на снабжение. Это не первая линия фронта, он просто доставлял продукты питания, необходимые вещи солдатам. Но там свои риски. Он не любит рассказывать. Очень беспокоится за маму. Всё время уговаривает нас уехать.
Каждый мой рабочий день уникален. В каждом из этих дней я стараюсь найти хоть капельку радости и надежды на следующий день…
Дождь хлестал по лобовому стеклу, размывая городские огни в туманные пятна. Сердце колотилось в бешенном ритме, отбивая такт мокрому асфальту. Мы с напарником, Вадимом, везли очередную партию наличности в отделение. Он был старше меня, опытный инкассатор, видал жизнь. Но даже он был неспокоен. Война всё затронула, вошла в каждый дом, в каждую семью, в каждую душу.
– Слышишь? – Вадим указал на далекую грохочущую канонаду, что гулко отдавалась в груди, похожую на трепетание птицы, которую сейчас убьют.
– Да, слышу. – Прошептала я, прижимаясь к сиденью. Страх сжимал желудок, заставлял перехватывать дыхание. В этом шуме смерти чувствовалось что-то неизбежное, неотвратимое. Казалось, даже мои мысли могли сделать ошибку, и вся эта хрупкая реальность развалится на куски.
– Лучше не думать об этом. Работа – это работа. Надо делать свою работу, и всё будет хорошо. – Вадим попытался успокоить меня, но его собственные глаза блестели недоверием. Он тоже чувствовал эту невидимую угрозу, висел на ней, как паук на паутине.
Мы доставили денежные средства в отделение, вернулись в депо. Выпили горячий чай с сахаром, и только тогда я почувствовала, как усталость отпустила мои мышцы. Вадим сидел против меня, задумчиво взглядывая в пустоту.
– Твой отец на фронте. – Неожиданно промолвил он, разорвав тишину. – Что он там делает?
– Доставляет продукты и необходимые вещи солдатам. – Я ответила сдержанно, не желая разбирать всю сложность ситуации. – Работа тяжелая, опасная.
– Как твой отец переносит это все? – Вадим заметил моё состояние, попытался успокоить, но в его голосе звучало сострадание. – Тебе бы ехать отсюда, пока не поздно.
– Куда ехать? – Я посмотрела на него с болью. – Где нам будет спокойно? – В его глазах я увидела отражение своей безнадежности. – Мы ничего не можем сделать, кроме как продолжать жить, работать и надеяться.
– Надеяться можно, но и действовать надо. – Вадим встал и подошел к окну, вглядываясь в темную мглу, освещенную лишь редкими фонарями. – Я тоже забочусь о своей семье. Я их не брошу. Но я и не буду ждать, пока небеса упадут нам на голову.
– Что ты имеешь в виду? – Я не понимала, куда ведёт его мысль.
– Я думаю, нам нужно уехать. – Вадим вернулся к столу. – Не здесь, не сейчас. Есть другие места, другие возможности. – Он взглянул на меня, в его глазах сияла надежда, несмотря на весь трагизм ситуации.
– Я могу помочь тебе, я знаю людей, которые могут приютить нас. – Он улыбнулся и протянул мне руку. – Что ты думаешь?