Катя прервала его:
- Дальше.
Вовсе не нужны были эти комплименты и расшаркивания ножкой. Её ребятки приучили Катю к жёсткости и прямоте. Да и какая тут дипломатия может быть, если они видели друг друга насквозь, если не словами, а чувствами общались.
- Так я говорю? – Уточнил Орел. Было видно, что с человеком ему не приходилось общаться на прямую, и он не совсем понимал, как себя держать.
- Говори же! – Теперь уже Катины нервы стали сдавать. Предисловие явно затягивалось.
- Саша – перед тобой. – Сказала она, что бы хранитель представил, наконец, что говорит с ним, а её замечал не больше, чем переводчика. Ведь этот разговор изначально для него:
-Ты знаешь, что передам. Слово в слово.
Катя отложила тетрадь, вырвав из неё двойной лист. И отключила разум. Теперь она писала то, что говорил Орел, стараясь точнее подбирать слова, соответствующие тем образам, что он передавал. Мелким подчерком исписала четыре страницы, едва удерживая зыбкое состояние полудрёмы. Дописав последнюю фразу, изнеможённая, заснула тут же за столом, так и не раздевшись.
Телефонный звонок разбудил утром. Звонили по работе, весь день уже был расписан. Умывшись, вернулась к столу, убрала тетрадь с ручкой, в четверо свернула исписанный кривыми строчками двойной листок. Этот листок – письмо от хранителя для Саши. Она не стала перечитывать. Это ведь не для неё. Чужое. И слишком личное.
Катя перезвонила Саше после одиннадцати ночи, как договаривались.
- Я на улице, мусор выношу, - сквозь шум ветра звучал голос Саши.
- Кать, дошла как, нормально?
- Я забыла тебе сказать, - перешла она сразу к главному, - с хранителем твоим говорила…
- Он у меня один? – Спросил Саня буднично, будто речь шла о совершенно обычных вещах.
- Нет, несколько, - ответила Катя, - Он сказал в общении «мы». Они очень переживают за тебя и …
- Значит, он обо мне хорошего мнения? – Перебил Саша.
- Да! – Катя почти кричала в трубку. Спокойная повседневность его тона убивала. – Он любит тебя.
- Ну, ладно, - сказал Саша примирительно. – Ты успокойся. Отдыхай, ладно? – И добавил скороговоркой:
-Не надо меня больше беспокоить сегодня.
Катя поняла, что он идёт, наверное, как договаривался при ней по телефону, к этой Натахе. Её лихорадило. Она позвонила Толику спросить совета. Затем, Димке, ведь он много чего знал о наркоманах. Андрей позвонил с жалобой, что боится, так и не увидеть свой телефон… Катя позвонила Сашиной маме, нарвалась на жену («Я знать его не хочу, он меня не касается, можете ему так и передать!») А спрашивала она, правда ли, что мама отослала ему деньги? Твердила ей в трубку, что этого делать НЕЛЬЗЯ.
На следующий день в семнадцать часов позвонил Саша:
- Ты дома? Я приду. – И, помолчав, добавил:
- Можно у тебя будет «Прикладную магию» взять почитать?
Странно, что он заметил именно эту книгу.
- И прошу тебя, пожалуйста, - он сделал упор на это слово «пожалуйста», будто говорил с неразумным ребёнком,
- Пожалуйста, не звони больше моим.
Вечером пришёл Димка. Катя умоляла его помочь прояснить ситуацию. Они сидели за круглым столиком под картиной с акведуком, уходящим в перспективу небес и двумя светлыми юношами в белых рубахах с крыльями за плечами. Один из них сидел на высокой колоне в правом верхнем углу картины, запрокинув голову ввысь, и играл на свирели. Другой же, сидя прямо по диагонали от него в самом низу левого угла, опустив голую пятку в пушистое облако, опираясь рукой на согнутое колено. Руки у его были пусты, и он с тоской и восхищением не сводил глаз с играющего на свирели. Картина была большая, на пол стены, и как-то (может, благодаря размерам), задавала тон общению под ней.
- Димка, ну объясни мне, ты же много общался с наркоманами…
- Да уж, - криво усмехнулся Дима, отвернув от неё наклоненное вперёд лицо. – Я ж не виноват, что в таком районе рос, там все… да ладно! - Прервал он сам себя.
- Да я ж, не в упрёк, - удивилась Катя его реакции. И продолжила:
- Действительно, чтобы выйти из того состояния, в котором сейчас Саша, нужно время? Надо постепенно уменьшать дозу?
- Да гонит он всё! Катя, не верь. Это он тебе так говорит?
- Да, он.
- Он в любой момент может остановиться без всякого… если захочет, конечно. А если нет, ничего не поможет.
- Скажи, это так трудно, да?
- Нет. Катя, это – не трудно. – Ответил Димка твёрдо. И повторил:
- Всё от него самого только зависит.
- Спасибо тебе, что пришёл! – Выдохнула она, - мне так нужна твоя помощь! Сейчас придёт Саша, я хочу, чтобы ты увидел его, и сказал мне насколько тяжело его состояние. Может, я зря волнуюсь так?
- Хорошо, - Успокоил Дима, - ты всегда меня выручаешь деньгами. Единственная, кто всегда поможет… - Катя остановила его жестом и улыбнулась, вспомнив, как недавно сидела у них дома в гостях, как пили домашнее вино и смеялись, беззаботно болтая с его женой и другом Славкой. Димка тогда хорошо выпил, и, опьянев, говорил Кате: «Я помню, что я тебе денег должен. Я отдам картинами, ты не думай…» Они тогда так смеялись с его женой, просто покатывались. Дима был очень хороший. Его считали простаком за искренность и доброту, и мало кто понимал, насколько он глубокий и талантливый человек.