«Наверное, стоило самой прочесть ему разговор с хранителем. – Думала Катя. - Надо было рассказать ему о моей любви, воодушевить, вселить веру. Как Игорь это умеет делать! А я… отпустила. У меня нет сил. Я никому не нужна. Не обидно, когда тебя не любят. Обидно, что твоя любовь никому не нужна. И ты сама - целый мир в тебе – без Бога. Все равнодушны. Не нужно ни моё участие, ни тепло, ни забота. Саша говорил, что не о чём не может думать, только о наркотиках. А я ни о чём не могу думать, только о нём. Любовь – тоже болезнь. И я больна». Вскочила с дивана:
- Купила халву, а предложить забыла…
Позвонил Игорь, отчитываясь, что купил ей и отослал в посылке: обезболивающий гель, чёрный пигмент Джет Франсе для стрелок...
- Ты доверяешь мне? – Спросил он.
- Конечно. – Ответила Катя равнодушно.
- У тебя будет всё самое лучшее! Краски, оборудование, я всё организую. Мастеру нужна практика, я сделаю её тебе. Ты хоть понимаешь, что я – твой последний шанс? На настоящую жизнь! – Кричал Игорь в трубку. – Сколько тебе лет, когда ты уже включишь мозги? Неужели ты так и не поняла, что происходит? Мне очень трудно тебе объяснить, ты женщина… - Игорь замолчал, но воскликнул с новой силой:
- Я хочу сделать твою жизнь интересной, внести в неё интригу, мистику, может, даже смертельную опасность. Живи, наслаждайся! Тупо зарабатывай деньги, делай себе имя, авторитет… Копи силу. А потом, оставь этот город. Знаешь, что такое сила? Сила – это правда. Истина.
- Я знаю, что доверяют только бескорыстным людям.
- Мы с тобой, задавленные ответственностью, разучились хулиганить. Дети выросли, можем себе позволить это… зарабатывай деньги, пусть твоя жизнь будет сплошным праздником!
- Тебе надо отдохнуть от обыденности, - отозвалась Катя устало, - Если искомая мысль не приходит в обычной обстановке, надо сменить её на противоположную. Тебе просто хорошо и удобно и без того. Значит надо поставить себя в ситуацию крайнего экстрим, из которой необходимо будет найти выход или сходить в гости к смерти.
Игорь обескураженно молчал, а она продолжала. Слова шли будто не от неё, а через неё от кого-то:
-То есть нужен смертельно опасный экстрим. И только удобная обыденность может сопротивляться этой здравой мысли.
Сегодня Катя пошла в церковь. Неистово молилась Иверской Богоматери. Снова. Снова. И снова. Под конец слёзы потекли из глаз, своими словами просила её помочь, сделать что-нибудь! Дать Саше здоровья! Вразумить!
Она как раз хотела уже уходить… стояла у выхода. Обернулась, чтобы поклониться, перекрестившись, и увидела, что она совсем одна. Одна во всём этом огромном прекрасном пространстве!
Вернулась к центру огромного зала. Храм был необъятным, стук её шагов о плитку пола отдавались гулким эхом. С икон в золочённых окладах, на неё смотрели отстранённые взгляды святых. В тоненьком луче, проникшем сквозь щель входной двери, в медленном замысловатом ритме кружились разноцветные пылинки. Никого вообще не было! Стало жутко и очень весело одновременно. Как всегда, когда случается то, чего не должно быть. Катя стояла, замерев, смотрела ввысь купола, ощущая себя наедине с Богом. Никто не мешал. Было жаль уходить из такого насыщенного драгоценным общением уединения. Она встала точно под высокий купол, и не уходила, задрав голову, смотря ввысь, ощущая, как длится и длится, и длится коротенькое мгновение…
Странно, нас никто не учит летать, не учит слышать мысли друг друга, не учит общаться телепатически, думать образами, не учит любить, не учит жить, не учит умирать… и убивать нас тоже никто не учит. Учат, что любое убийство – грех. Но это не так. А как? Высь купола кружила голову и затягивала в свою глубину.
Учат правильно жить, но не учат правильно умирать. Никто не учит правильно убивать, не учит строить отношения со смертью. Все делают вид, что её просто не существует. О ней не принято говорить и думать. Маленьких детей ограждают от созерцания смерти, а из детей вырастают взрослые, которые боятся смерти и боли. Их не научили, как с ними жить, как правильно к ним относиться. А ведь, если человек пуще всего боится боли и смерти, он – подлец. Он переживает за комфорт своего тела сильнее, чем за мир в душе. За чистоту своей одежды больше, чем за чистоту совести.
Катя всё думала об этом. Никто ведь не учит правильно убивать. И возможно ли это: убивать правильно? Ночью, продолжая читать Сашину книгу, она нашла ответ на свой вопрос. Кришна в Бхагават-Гите говорит Арджуне, когда тот перед боем, жалуется ему, что не хочет убивать: «Нереальное не имеет небытия; реальное никогда не перестаёт быть… Думающий, что он убивает, и тот, кто думает, что его убили, оба проявляют неведенье. Нельзя ни убить, ни быть убитым… Для рождённого неизбежна смерть, а для умершего неизбежно рождение; поэтому не печалься о неизбежном, Арджуна!»