— Ну, что с тобой? Всё целое вроде.
Заплакала. Обломок гриба освещал её потное лицо, мешая синий свет с красными бликами огня.
— Синика! — ей больше некого было звать. Зверь муркнул и подошёл, мягко ставя лапы. Обнюхал плечи и волосы. И завыл утробно, сунувшись к той щеке, на которой лежал мастер. Попятился. Снова вернулся и опять вытянул шею, урча все громче.
— Там, да? — отодвинув мышелова, Найя подсунула руку под голову мастера и повернула её к свету очага. На виске, через спутанные волосы, просвечивала чёрная рана. Болезненно скривившись, она отдернула руку, следя, чтоб пальцы не попали в блестящее месиво, и стала поворачивать мужчину так, чтобы рана оказалась сверху. А потом села рядом, не притрагиваясь, глядя на то, что открылось глазам. Позади, то выше, то ниже, выл мышелов, не умолкая.
— Заткнись, кошак, — машинально велела, не отрывая глаз от раны, и сморщилась. В чёрном месиве мелькали белые нити, ползали, переплетались, вдруг делаясь цветными. Тогда лицо мастера становилось спокойным и мягким. А потом нити снова светлели, расплетаясь, и по скулам его, одновременно со стоном, бежала гримаса боли.
Смотреть было жутко, оторвать взгляд невозможно. Но надо сделать хоть что-то. Найя поднялась, оторвала болтавшийся край подола и, смочив его в миске с водой, собралась приложить к ране, от которой крепко пахло кровью и раздавленной зеленью.
— Ты что? — уронив тряпку, схватилась за оцарапанную Синикой руку. Тот крутился рядом, ворчал и, увидев, что Найя смотрит, отбежал ко входу. Выскочил за двери и закричал оттуда.
— Надо идти? — голос Найи упал. Но понимала, надо позвать кого-то. Вождя? Или ту толстуху, которой все кланялись, а Акут рассказал, что она лечит. Где она живет?
Снова закричал Синика, показалась в проёме круглая морда с торчащими усами.
Найя сказала мастеру:
— Я пойду. Найду того, кто знает. Ты пока лежи.
Шла следом за зверем по шатким мосткам, отламывая скользкой рукой от гриба — кусочек за кусочком. Голубой свет шевелился, и в нём шевелились силуэты деревьев, выскакивали вдруг столбики и перила, стены редких хижин, мимо которых вёл её, Синика. Там внутри все спали и хижины были слепые, без огней. А мостки уводили всё дальше, узенькие, вихлялись шатким лабиринтом среди чёрных стволов. И вдалеке мерцал теплый огонёк в маленьком одиноком доме. Огонёк подплывал всё ближе, и Найя уже видела: домик аккуратен и крепок, с ровно уложенной крышей. Мостки окружали его кольцом, и в одном месте кольцо расширялось, давая место большому дереву с поникшими ветвями, на которых висели странные плоды, похожие на детские колыбельки или огромные фасолины.
Синика торопился, свернув хвост над спиной, прямо к закрытой двери. Найя подошла за ним. Вздохнула и постучала по стенке кулаком.
Берита насторожилась и быстро отодвинула от огня в тень глиняный горшок. Сидела молча и ждала. После второго стука встала, переваливаясь, отнесла горшок в дальний угол и прикрыла ветошью.
— Боги хранят меня, — сказала громко, обернувшись к двери, и замолкла, слушая.
— Дай мне помощи, женщина, — и после паузы, — да хранят тебя Айна и Еэнн…
Брови старухи поднялись, сделав морщины на лбу чёрными в свете огня. Она шагнула ближе и взялась за сплетённый на ручке узел из стеблей.
— Это ты, белая женщина моря?
— Дай помощи. Мастер Акут, он… — за дверями послышались всхлипы и сильный удар, такой, что посыпался с притолоки сухой мусор.
Берита расплела траву, шепча заклинание. Приблизила лицо к жердям и сказала громко, касаясь губами влажного дерева:
— Назови свое имя. Целиком.
— Лада, ой, нет… Я — Вамма-Найя, несущая свет. Открой дверь, старуха!
Услышав, как прозвенели в голосе отчаяние и злость, Берита усмехнулась, но морщины на лбу не разгладились. Открыла дверь. В ровных струях дождя, прищурившись, рассмотрела Найю, увидела поодаль мышелова с завёрнутым на спину хвостом.
— Иди в мой дом, Вамма, сядь у огня и расскажи.
И выставила перед собой ладонь, увидев, что та подзывает зверя:
— Он пусть останется. У меня свой, подерутся.
— Иди, Синика. Иди домой. Сторожи Акута.
Хвост мелькнул и скрылся за завесой дождя. Найя пошла за хозяйкой, переступая дрожащими ногами.