Вздрогнули поднятые головы, быстрее замелькали языки чёрными плетками. Семь старых змей на каменном помосте вели бесконечный медленный танец, сплетая и расплетая толстые, как брёвна, тела. Семь пар глаз смотрели на шевелящийся цветной пол, под которыми лишь изредка просверкивал жёлтый цвет истертого камня.
— Больш-шой Ахашшш…
— Много тел умрут. Но Ахашш — вечен, пока мы меняем шкуру мира, что создан нами, Владыками. Идите, новые молодые. Учитесь сплетать тела. Время до Ахашша — время танца тел. Подготовки взятых людей. Время собирать свежую Аа-шши, сильную Аа-шши, которой хватит на всё. Идите. И будьте вмес-сте вс-сегда.
— Вмес-сте… Вс-сегда…
Тела на помосте сплелись в тесный клубок, стоящий на концах напряжённых хвостов. Собранный из семи змей, он колыхался и двигался без перерыва, не меняя формы. А сверху вырастали шеи, увенчанные плоскими головами. Янтарные глаза смотрели, как молодые змеи, посвистывая чешуёй по камню, выглаженному тысячами тел, растекаются по жёлтому залу, вползают в чёрные входы внутренних лабиринтов и исчезают в жаркой неподвижной темноте. И всё тише становится шипение и посвистывание чешуи по тропам:
— Ахашш-ахашш-ахашш…
Когда зал опустел, шевелящийся клубок опустился, расплетаясь на отдельные тела, неровной звездой растёкшиеся по склонам каменного помоста. Крупный старый змей заструился по жёлобу тропы к узкой нише в стене, в которой неподвижно стоял человек, мужчина, чьё тело блестело от пота и руки висели вдоль бёдер. Не прерывая движения, постоянно свивая и раскручивая медленные кольца, змей поднялся, покачивая голову перед лицом с пустыми глазами, глядящими перед собой. Мелькнул двуострый язык, касаясь потного лба.
— Прос-снись и с-следи за огнём. Он должен быть хорош, когда люди заполнят это место. Это месс-сто.
Мужчина моргнул, и его глаза ожили. Поднял руки и поклонился, прижимая к груди сжатые кулаки. Разлепил губы, проговаривая слова, будто припоминая их, забытые на время сна:
— Да, Владыка. Я послушен.
Змей развернулся и заскользил прочь, давая мужчине возможность выйти из ниши.
— Владыка!.. Ты обещал. Моя жена?..
— Увидиш-шь её. С-скоро. Послужите Большому Ахашшу. Станете силой Аа-шши…
Проследив, как исчезает в чёрном проеме узорчатый хвост, мужчина, покачиваясь, двинулся к ближайшему светильнику. Взял стоящий у основания колонны сосуд с маслом и подлил в медную чашу. Его руки, которых не было у змей, поднялись, поправляя фитиль.
Не смотрел по сторонам, где вдалеке, теряясь в жёлтом полумраке огромной пещеры, другие человеческие фигуры поднимали к светильникам истощённые руки. Он не знал их. Он думал о своей жене.
Глава 51
Кошмар Аглаи
Она кричала, потому что страх был огромен и, казалось, сожрал её целиком. Кричала внутри его студенистого колыхания, а вокруг были холодные взгляды, рассматривающие её, и пасти раскрывались, показывая розовое нутро, до ужаса нежно-розовое, из которого мелькали чёрные плетки жал. Напрягая руки и ноги, рвалась и задыхалась от того, что через живот была крепко привязана, и при каждом движении что-то тугое и холодное впивалось в кожу. Запястья саднили под петлями, растягивающими руки так, что даже рвануться вперёд, выгибаясь, не могла. И ноги дёргались, когда пыталась коснуться земли хоть кончиками пальцев, обвисая на жёстких захватах, распявших её у каменной стены.
За плоскими головами видела лицо Виктора, он стоял, оплетённый сверкающей татуировкой, и голова змеи, отлепившись от его кожи, тоже смотрела на неё. Его взгляд, холодный и бесстрастный, янтарные глаза змеи над его плечом. И глубокий глаз объектива, направленный на неё.
Снова закричала без всякой надежды, просто потому что молчать было невозможно.
— Аглая? Что с тобой? Ну?
Когда на её плечи легли руки, дернулась и, мотая головой, отползла к стене, сминая подушку. Цокнул выключатель, ночник на стене в виде картинки-пейзажика лунной поверхности затеплился жёлтым сонным светом. Зажмурилась. Точно такой свет тёк по огромному залу, в котором она, её…
— Выключи! Убери!
— Хорошо…
— Не трогай меня! — в темноте его руки стали легче и исчезли. Сглотнув, она отпустила край смятой простыни и потрогала горло. Там, где во сне давила петля, не давая дышать — ничего. Дыхание было хриплым, но свободным. Прижав запястье к носу, вдохнула запах, боясь почуять кровь, но — ни ссадин, ни липкого, которое так ясно ощущалось несколько минут назад, не было, конечно, не было. Сон.
Ей стало стыдно за свой испуг. И уже сама потянулась, нащупала на стене выключатель. Цок… В жёлтеньком свете лицо Витьки было серьёзным и озабоченным. Сидел, опираясь руками в постель, ссутулив плечи, и смотрел на неё. Широкая полоса татуировки казалась протянутым поверх тела прозрачным шарфом, плотно приклеенным, но уж, конечно, не живой змеёй. Аглая вспомнила, как днём в студии он обвивал её талию и плечи цветной полосой ткани. Тряхнула головой, хмурясь. И заговорила, стараясь не связывать воспоминания с кошмаром.