Татьяна жила на одну стипендию, так как была круглой сиротой. И потому вначале ей казалось, что мечта ее так и останется мечтою, по крайней мере до тех пор, пока она не окончит техникум и не получит работу. Но постепенно мысль о сказочном наряде все сильней и сильней овладевала ею, и наконец наступил день, когда Татьяна сказала себе, что она непременно должна сшить такое платье, чего бы это ей ни стоило.
Единственный путь к достижению этой цели — строжайшая экономия. Что ж, она будет экономной. Каждая копейка была теперь на учете. Татьяна отказалась от многого, даже в кино перестала ходить. Это, пожалуй, была самая большая жертва с ее стороны, потому что она очень любила смотреть картины и обычно не пропускала ни одного нового фильма.
Но на что только по пойдешь ради мечтыI
Экономия досталась Татьяне не легко, ибо по своей натуре она не принадлежала к людям скупым или просто бережливым. Девушка жила, как жилось. И часто бывало так, что она не умела, да и не пыталась распределять деньги на все тридцать дней. Но это ничуть не огорчало ее. «Ничего, зато через недельку я шикну»,— говорила себе и таких случаях Татьяна. И вот теперь, целиком захваченная одной мечтою, она совершенно преобразилась, стала думать не только о завтрашнем дне, но и о последующем. Теперь она все рассчитывала заранее, все обдумывала, взвешивала и не позволяла себе сделать ни единого шага, который мог бы вызвать незапланированные расходы. И если раньше ей лишь два-три дня перед стипендией приходилось перебиваться с хлеба па квас, то теперь так было каждый второй день.
Целый год такой строгой экономии дал, конечно, свои результаты. В сверточке, который Татьяна хранила на самом дне чемодана, лежала уже довольно значительная, по ее мнению, сумма. И все же этой суммы пока не хватало, чтобы приобрести отрез панбархата. Тут весьма кстати пришлась практика. Именно за время практики в сберегательной кассе, получая кроме стипендии еще почти столько же, Татьяна смогла доложить в сверточек как раз то, чего ей недоставало.
Сегодня у Татьяны последний день практики. Она распрощается с Ниной Ивановной и Зиной, а завтра с утра побежит в магазин, чтоб выйти оттуда самым счастливым человеком на свете.
— О чем задумалась, Танечка? — услышала она вдруг голос Нины Ивановны.
— Известно о чем,— вместо Татьяны ответила Зина.— О прекрасном будущем.
— А зачем о нем думать,— опять сказала Нина Ивановна.— Все равно оно никогда не бывает таким, как хочется.
Зина подумала и, вздохнув, проговорила:
— Что правда, то правда. Особенно у женщины.
— Почему у женщины — особенно? — удивилась Татьяна.
— А потому, что женщина предполагает, а мужчина располагает,— засмеялась Зина.
Татьяна хотела было возразить, но передумала. Сегодня ей ни с кем не хотелось спорить, тем более с Зиной и Ниной Ивановной, которых она, возможно, никогда больше не увидит.
А Зина, перестав смеяться, вдруг совершенно серьезно заявила:
— Но на курорт нынче я все равно поеду! Поеду, и все тут! Как решила, так и сделаю!
О курорте Зина говорила ежедневно. И говорила всегда так, словно спорила с кем-то, словно старалась убедить всех в необходимости этого курорта, хотя ей никто не перечил и никто не отговаривал. Похоже было, что она убеждала главным образом самое себя.
— Вы не представляете, какое оно — Черное море! — воскликнула Зина.— Это такая красотища, что и слов не подберешь!
Можно было подумать, что Зина только и занималась тем, что разъезжала по курортам. На самом деле — это Татьяна хорошо знала,— море она и в глаза не видела. Наверное, нынче-то она обязательно поедет. Правда, Нина Ивановна говорила, что Зина и в прошлом году собиралась поехать, но что-то помешало ей.
— Поедем вместе, а, Татьяна? — Зина оторвалась от своего столика у несгораемого шкафа, подошла к Татьяне и обняла ее за плечи.— Правда, поедем? Назло всем!
— Кому это всем? — быстро и как-то настороженно спросила Нина Ивановна.
— А просто — всем! — тряхнув головой, игриво улыбнулась Зина.— Махнем в Крым, в самую Ялту. Или, еще лучше, на Кавказ. Ты только подумай, Татьяна, как это красиво звучит: «Кавказское побережье Черного моря!» Не слова — музыка!