В двуединой столице мы были затемно. Как оказалось, ночь для Силлирила (именно с его стороны мы въехали) была самым эффектным временем суток. Жители и жительницы Силлирила владели техникой окраски собственных стеклянных нитей, а потому, каждый домик, каждый столбик, заборчик, окошко, все, что составляло городской пейзаж, напоминало фруктовый лед. Начиная с радужной мостовой и заканчивая полупрозрачными крышами домов, все в Силлириле было наполнено цветом.
Улицы в городе были прямыми и пересекались строго под прямым углом, ибо Силлирил, первый большой город с Силлиерии, строил геометр и математик Ийарих Гордый. Который сбежал из родного племени из-под гнета своей матери, и чтобы доказать маман, что он чего-то да стоит (и заодно пару своих теорий) построил город. Силлирил — эталон упорядоченности и прямолинейности, однако, заблудиться в нем как нечего делать. Михас вспомнил, что когда-то давно бывал в хорошей гостинице в Силлириле, но найти ее мы так и не смогли. Среди разноцветных домов и разнообразного оформления мы достаточно быстро дезориентировались.
— Этот голубой домик мы проезжаем уже в третий раз, — заметил Эток.
— По-моему предыдущие были другие, — с сомнением сказал Гай.
— Нет, это другой голубой домик, — согласился с Гаем Тау.
— "Другой голубой домик", как звучит, — рассмеялся Михас, он вовсю наслаждался видами, — Все-таки не унылая Пратка: яркий, пестрый город.
— И веселый, — мрачно продолжил Гай.
— Я прям ухохотался, — продолжил Тамареск, зарываясь пальцами, в мои волосы.
— У Пратки свое очарование, — стала я защищать свой город.
— В ней очарования, как в дряхлой мельнице, — отмахнулся Михас.
— Ну, уж нет, — я впала в азарт спорщика, — разве мало обаяния в полуразрушенной мельнице, стоящей возле насыпной дороги, рядом с пшеничным полем? Колосья на поле налитые, колышутся под легким ветерком, и тот же ветерок поскрипывает ее крыльями.
— Слишком пасторально, — поморщился Гай.
— Кому и пасторально, — фыркнула я, — вы просто в моем мире не жили никогда, не цените простой сельской романтики.
— А в твоем мире этой романтики нет? — удивился Тамареск.
— Был бы Комрад, он бы тебе сказал. Хотя… он ценил другое. Мы живем в городе-улье, где полным-полно психов, нищих, богатых и разных людей. В городе все куда-то бегут, очень редко гуляют и стремятся к благополучию. На улицах много людей и транспорта и вообще как-то серо, мрачно, — я рассказывала и понимала, что совсем не скучаю и возвращаться в родные пенаты никоим образом не желаю! Более того, мне даже мысли об этом противны и навевают ненужную тоску.
— Я не могу себе этого представить, но могу предположить, что это ужасно, — посочувствовал Михас.
— Это даже хуже, чем ты можешь представить, — философски заметил Эток.
— Тебе-то откуда знать? — удивился Гай.
— Мне-то как раз и положено знать, как никому, — уклончиво ответил кот, — кошки видят больше людей, дальше людей и глубже. Кошки могут видеть сквозь миры, мы зрим их во сне, и мир Святы я созерцал у нее на коленях сегодня днем.
— Я думал ты дрыхнешь беспробудно, — хмыкнул Тамареск.
— Их святейшества не дрыхнут, оне миры созерцают, — елейно поддакнул Гай, вызвав всеобщее веселье.
— Да где же эта чертова гостиница?! — выругался Михас, отсмеявшись.
— Не та случайно? — Тау показал рукой куда-то вдоль улицы, где красовалась вывеска "Йепирова свадьба".
— Нет, это трактир, я в нем обедал. А гостиница должна быть неподалеку.
— Ты обедал??? — взвинтился от таких подробностей Гай, — в Трактире???
— А что такого? — поднял одну бровь Михас, — мне было лень тратить силы, и я обедал в трактире. Бесплатно, конечно, иначе я бы не стал обедать там.
— Ты меня удивляешь, — улыбался Тамареск, — Бесплатно, это как? Почему бесплатно?
— У меня свои пути, — тонко улыбнулся Михас.
— Знаю я твои пути, — хмыкнул Гай, — пришел, взял пива, возмутился, что дорого, набил морду хозяину и кушаешь три раза в день бесплатно.
— Тот случай в таверне в Пратке, просто случай, — потупил взгляд Михас.
— Это ты Святе можешь рассказать или Тау, мы-то лучше знаем тебя, наш друг, — лирически заметил Тамареск.