Сверкнула молния — это появились Ясве с Тарлой, и Тифаб метал молнии и громами сотрясал все вокруг. В руках Ясве была секира, она встала и наравне с Аром и Хетсом, и Тарлой сражалась.
Вселенная корчилась и стонала, орала, но не сдавалась. И силы богов были на исходе, когда из ниоткуда возник Эток. Он взвыл и бросился куда-то вверх, где оказывается, пульсировала какая-то звездочка. Он не допрыгнул до нее и бог Рог схватил кота за шкирку и бросил вверх. И снова не долетел Эток до звездочки.
Но тут появилась Инесса. Волосы ее развивались. Она подхватила Этока, во второй раз брошенного Рогом, и добросила до Звездочки. Эток выпустил когти и вцепился в Звездочку.
И вскричала Вселенная, и заорала:
— Пусти! Пусти! Пусти! Я отдаю ее Тау, вы победили, только отпусти!
Звездочка вспыхнула и откинула Этока, он упал и был недвижим и бездыханен.
Я выбралась из саркофага и подбежала к нему.
— Эток! Котя, очнись, ну, очнись же…
— У кошки девять жизней, — подмигнула мне Инесса.
— Пойдем, — похлопал меня по плечу бог Ар своей тяжелой ручищей.
Я взяла тело Этока на руки и пошла следом за Богами, оплакивая своего смелого и доброго защитника.
Глава 2. Правдивая история Инессы Арман
Мы шли по воде моря Наеко. Малыш внутри радовался и уже забыл о том кошмаре, что происходил с ним. Мне было жалко Этока, бедный добрый кот не заслужил такой судьбы.
Я шла рядом с Аром, он видел мою печаль, но словно стеснялся обратиться ко мне.
— Тебе была дорога эта тварь? — спросил меня очень мрачный бог, которого звали Мунх, голова у него была баранья.
— Да.
— Эту тварь задумал не я, — серьезно сказал он, — они сами пришли в Тау, но Ар очень любит их. Попроси и он оживит твою тварь.
— Великий бог Ар, — тут же обратилась я к сокологлавому, — вдохни в него жизнь… пожалуйста…
— Они не подвластны мне, — печально ответил Ар, — но я знаю, у них помногу жизней. Он сам оживет, как только коснется родной земли.
— А долго нам еще идти? — спросила я. — Понимаете ли, я немного, ну, скажем так…
— Я вижу, — улыбнулся сокологлавый, — тебе трудно идти…
Ар остановился внезапно, встали все.
— К черту эти традиции, — наконец сказал он и залихватски махнул рукой, — Летим!
Рог и Тифаб подхватили меня, и всей кавалькадой мы полетели вперед.
— Послушай, Рог, — обратилась я к богу с головой орла, — а почему Хтес с нами? Ты же убил его?
— Да, я убил его, — спокойно ответил одноглазый орел, — Но Бог — сущность, убить которую навсегда нельзя. Ар дал ему срок — когда захочешь сам спасти, тогда можешь приходить, но не ранее. Ар хорошо читает наши сердца и знает наши желания. Сегодня Хетс захотел спасти тебя и пришел к нам. Теперь, когда мы уйдем, мы будем рады, потому что он будет с нами.
— А почему вы уйдете? — поинтересовалась я.
— В мире должен быть либо его создатель, либо его боги. Мы сможем стать богами для другого мира и изредка наведывать в Тау, — ответил Тарла.
Мы пролетали уже Силлиерию, приближались к ФОЛМиТу.
— Дематериализоваться! — скомандовал Ар, — Не хочу, чтобы люди опять стали сходить с ума.
Боги пропали, но я чувствовала их присутствие. Мы летели еще немного. Очень скоро засверкала под нами Пратка, Боги стали быстро снижаться. Наконец, мы приземлились на площади, возле хорошо знакомого мне дома.
— Спасибо вам, боги Тау, — сказала я.
— Не за что, — ответил мне Ар, почти сразу они испарились.
Я бросилась наверх к Тамареску. Я не помнила, на каком этаже он жил, в какой квартире, но я сразу нашла ее. Возле двери висела веревочка, я дернула за нее, заиграла лира. Дверь открыл Тамареск и не сразу. Он долго смотрел на меня, на мертвого Этока, снова на меня.
— У тебя есть земля? Эток спасал меня и умер, но его надо попробовать воскресить. Ар сказал, что его родная земля воскресит его.
— Ах. Да, сейчас я что-нибудь сделаю, — Тамареск принял у меня из рук кота и порывисто прижал к себе, — Наконец — то, ты вернулась, родная, — прошептал он, — На кухне Гай и Михас, иди пока к ним.
Я прошла на кухню. Гай и Михас обернулись на меня и кинулись обнимать.
— Наконец-то, — радовался Михас.
— Уже год прошел как… — начал было Гай.
Как год прошел? — удивилась я, — Я в своем мире только семь с половиной месяцев прожила не больше.
— У нас прошел год, — твердо ответил Михас, — при чем последние три месяца это был хаос.