— Друг мой, в этой стране даже долгоносики смертоносны, — улыбнулся Гай, укладываясь спать.
Вскоре все заснули.
Тамареску казалось, что его кто-то трясет. Во сне его поймал великан и все пытался узнать у него, куда Тамареск подевал козий сыр. Тамареск понятия не имел о козьем сыре, и том, зачем вообще делать из коз сыр, а главное как (?!) и пытался втолковать это великану. За что тот тряс бедного потомка ардогских шаманов за шкирку почем зря.
— Тама проснись, ты должен это видеть, — умирая со смеху, вопил Михас, расталкивая ардогского полукровку.
Тамареск разлепил глаза. Он, кажется, совсем недавно заснул, а теперь снова подниматься.
Перед ними сидел Гай. Он никого не замечал вокруг, обнимая ласково и бережно свою подушку. Гай рассказывал ей что-то про звезды, показывал созвездия и рассказывал их историю:
— А вон там, смотри, смотри милая, там, левее, находится созвездие минотавра. Вот это кольцо внизу — это его левое яйцо, его видно летом, а правое зимой. Я не знаю почему так устроено… нет, этого у него совсем нет, ну, или просто не видно.
— Что он несет, какое левое яйцо, — стонал от смеха Михас.
— Вон там дуэль амазонок. Заметь обе без правых грудей, зато какая левая… что ты милая, обе твои гораздо лучше и красивее, чем одна ее, — как бы случайно Гай, залапал у подушки то место, где преполагалась грудь.
— Эй, Михас, перестань ржать, как породистая лошадь! Пора его становить, пока он не… короче подушку и репутацию Гая пора спасать, — задумчиво проговорил Тамареск, но вдруг вспомнил, что воздух в лесу слегка галюциногенен, а потому не иллюзия ли все это? Но поразмыслв еще, Патанда решил, что следует вмешаться, потому что если это все иллюзия, прерванный сон ему простят, а если не иллюзая — запятнанную репутацию, Гай никому никогда не простит.
Тамареск тряхнул задыхавшегося, захлебыбвавшегося смехом Михаса и потащил к Гаю, резко вырвал из его рук подушку и сказал:
— Ложись спать!
— Эй, Тама, что ты себе позволяешь, это моя девушка и я намерен… — глаза Гая налились кровью и он бросился на Тамареска. Патанда увернулся и отбросил подушку в сторону.
— Милая, ты не ушиблась? — возопил Гай, — Я убью этого подонка!
Тамареску пришлось держать удар. Бил Гай не сильно, зато по болевым точкам. Первый такой удар коленом замутил разум Тамареска на добрую четверть часа. Он чувствовал, как ходили ноги Гая по его спине, как вдруг дикий вопль Кабручека прервал все истязание. Смех Михаса тоже затих. В конеце концов, острые когти Этока впились и в хозяина.
— Что произошло? — Гай озирался по сторонам.
— Кто тебя так, Тама?
— Гай, он защищал свою девушку, и побил меня, — Патанда с трудом поднимался.
— Какую девушку? — круглые глаза Гая еще округлились и увеличились.
— Он еще и не помнит ничего, — недовольно проворчал Тамареск.
— Прости, если ударил тебя, видимо, я был не в себе.
— Что не в себе это я видел. Эток, какого черта ты творил?
Кот спокойно сидел рядом, ожидая этого вопроса.
— Тама, я просто вас вылечил. Резкая боль лишила вас своих иллюзий и галлюцинаций. Когда господит Кабручек лапал подушку, это было еще смешно, но когда тебя стали избивать, я решил вмешаться.
— Значит у меня не было никаких иллюзий, — воскликнул Тамареск.
— Не было, — подтвердил кот.
— Так зачем мне-то тогда досталось? За что?
— За компанию. И заметь, хозяин, тебя я оцарапал, а их укусил. Раз я уж такой волшебный, может и слюна на что сойдет, я так подумал. В любом случае, мои когти всегда при мне и я могу в любой момент пустить их в ход.
— Надеюсь, "если чего" больше не будет, — потирал укушенную лодыжку Михас, — Кстати, Гай, скажи, откуда ты взял левое яйцо Минотавра?
— Чего?
Тамареск и Михас залились дружным смехом.
— И грудь амазонки, — дружно ржали они.
— Хм, Эток?
— Да, господин Гай.
— Укуси их еще раз, — зевнул Гай.
— При всем моем к вам уважении, я не могу этого сделать, потому что господин Патанда мой хозяин, а господин Михас меня кормит, и в данный момент их поведение не опасно ни для кого.
— Зануда пушистая, как и твой хозяин, — сквозь сон пробормотал Гай.
— Не соглашусь с вами, господин Гай…
— Зануда, Эток, и к тому же предатель… предательский ты кот, — пробурчал Гай и отключился.
Михас и Тамареск вскоре тоже улеглись и проспали до утра без приключений.
Глава 3. Теплый прием
Утром у каждого участника путешествия, включая Гуугля, болела голова.