— Гай, я же говорю, всему, что ты не знаешь или не умеешь, можно научиться, — рассмеялась она.
— Тама, я что-то не понял, она на что-то намекает? — спросил Гай.
— На то, что ты законченный хам, но вежливости можно научиться, — пожал плечами Тамареск.
Гай почесал затылок и молвил:
— Злые вы, — с этими словами он сел писать ответ Гайне.
— Она уже в Пратке? — спросил Михас.
— Нет. Она купила бумаги по дороге, вот отправила мне письмо и бумагу прислала для ответа.
Дописав письмо, Гай запечатал его в тубус. У того откуда-то появились тончайшие крылышки, он затрепетал ими.
— Лети к Гайне, и передай ей вот это, — Гай лекго чмокнул гонца в бок. Тубус взлетел и, взяв направление на восход, стал удаляться.
Гай долго стоял и смотрел, как парит и сверкает в лучах восхдящего солнца его посланец. Тамареск тоже смотрел, но вдруг засмеялся.
— Что ржошь, чудовище? — печально спросил Гай.
— Он это не нарочно!
— Кто не нарочно? Что не нарочно?
— Почтальон этот ваш. Это был поцелуй Гайне. Ну, а как он еще мог его передать.
— А может ты и прав, Тама.
— Главное, чтобы младшая из младших не схлопотала сотрясение мозга от твоего поцелуя, — заметил Михас.
После плотного завтрака все погрузились в карету и поехали прочь от только что взошедшего солнца. Граница Ардора с краесветными землями была такой же точно, как и Силлиерией.
— Мы что круг сделали? — недоумевал Тамареск.
— Я не вижу здесь деревьев Ваху, а они растут только там, где живут силлиерихи, — заметил Михас, оторвавшись от занятий грамотой с Таурой.
Путешественники въезжали в трудно проходимые джунгли, вскоре превратившиеся в мангровый лес. Пришлось идти пешком, все вещи оставили в карете в надежде вернуться. Михас ставил зарубки на деревьях, чтобы они могли вернуться.
— Исключая мошкару, духоту, высокую влажность, общее нервозное состояние, здесь вплоне можно жить, — с сомнением сказал Гай, прокладывая от корня к корню мостики, — кстати, Михас, зачем ты ставишь зарубки, мостики мои по приметнее будут?
— Кто его знает, — задумчиво отозвался тот, — на всякий случай.
— У нас говорят, что отсюда можно попасть прямо в Ватпандалу, — сказала Таура.
— Кстати, никому в голову не пришло, как мы будем искать место поселения Йодрика? — спросил Гай, — И, Тама, не упоминай сказание, я тебя очень прошу.
— До этого нам всегда везло, — пожал плечами Патанда.
— А что это за звук? — спросила у Михаса Таура. Все прислушались, ритмичное шипение доносилось как бы отовсюду и одновременно все-таки слева. Все слышали этот звук от самой границы с Ардором, но вот никто не обратил на него внимание.
— По мере того, как мы приближаемся, он становится громче. У меня очень чуткий слух, — заметила Таура.
— Ушастик ты мой, — умилился Михас. — Идем на звук.
Курс был резко изменен, Гай забрал влево и повинуясь указаниям чуткой Тауры прокладывал мостики. Через три четверти часа они стояли разинув рты перед необозримой живой синевой блестящей и пенящейся воды. Бирюзово-синяя поверхность волновалась, словно жила своей жизнью. Ритмичный звук издавали лижущие берег волны. Мягкий ветер трепал волосы путешественников, донося до всех присутствующих ни на что не похожий запах.
— Неужели это Море Наеко? — выдохнула Таура.
— Что?
— Мифическое море Наеко, из-за него на землю приходят Боги. Йорик Скрипка рассказал он нем шаману, когда прибыл в Ынифу.
— Так вот что она сделала, — протянул Гай, — какая она оказывается коварная. Ясве затопила Йодрикову хижину, и, заодно, все земли вплоть до Ардора. Коварно.
— И как нам тут все искать? — упавшим голосом спросил Тамареск.
Эток закашлялся.
— Она мокрая и сладкая, очень сладкая, — пожаловался он.
— Ты что ее пил? А, ну, выплюни, сейчас же! — закричал Тамареск.
— Я выплюнул.
— Слушай, а чего ты такой грязный? — спросил Гай, беря кота на руки.
— А вы только что заметили, господин Гай?
— Сходи-ка помойся, — Гай бросил кота в море.
— НЕЕЕЕЕЕТ! — вопил кот.
— Жестко, — откомментировал Тамареск.
— У тебя учусь, чудовище, — ответил Гай.
— Что вы творите, идиоты! — ругался кот, выползая за берег, — Я жестоко отомщу вам, господин Гай. Вы — очень предательский господин.
— Что делать, что делать, — пожал плечами Гай, — не получилось. Будем искать другой выход из ситуации.
Волна еще раз и еще раз лизнула берег и на песке перед Тамареском оказалась буква "С". Она была бледнее своих сестер, но это была именно буква "С". Гладь воды внезапно сверкнула и ослепила путешественников.