— Только пусть не ставит его на живот, — поник доктор.
— Вы же не думаете, что Святик настолько безответственная! Конечно, она не будет ставить его на живот.
Я лежала и наслаждалась.
— Какой у тебя заботливый доктор, Святочка, — ни с того ни с сего сменила гнев на милость Диана. Я удивленно посмотрела на нее. Она строила доктору глазки.
А что ждать от немолодой ни разу не женатой дамы?! Пусть развлекается, может оно и к лучшему.
Вещи мои были разложены, житие на ближайшую неделю было обеспечено. Солнце за окном садилось, за автостраду. Было печально, хотелось, чтобы Тамареск знал все, чтобы обнимал. Я отвернулась носом к тумбочке и зашептала:
— Ничего, маленький, все у нас с тобой будет хорошо. Так дедушка Анкигоха сказал. И папа Тама нас очень любит. А я тебя очень люблю, маленький мой.
Тут меня накрыла такая волна счастья, что я просто закрыла глаза и позволила ей нести меня, как ей заблагорассудится. В конце концов, я заснула счастливейшим во всем мирах человеком.
Глава 7. Семь дней до приказа
В больнице оказалось намного лучше, чем дома. Здесь были люди, кормили нахаляву, но к несчастью не вкусно, но еще была совершенно особенная атмосфера, располагавшая к работе.
Я старалась дозировать нагрузку, так как излучение действительно не благоприятно для малыша. Но именно в те моменты, когда я писала о Тау, описывала, как попала в него, как познакомилась с Тамареском, Гаем, Михасом и Этоком и прочее, я испытывала настоящее счастье, и оно шло изнутри, от ребенка.
Он действительно был чем-то большим, чем просто человеческим детенышем. Ровно два раза в день мне становилось нехорошо, но стоило поговорить и успокоить малыша, как все прекращалось. Позднее наблюдения показали, что дурнело мне от мыслей о сигарете, страхов не вернуться к Тамареску, просто от грусти.
Работала я над вторым романом так же запойно, как и над первой частью, даже не чувство счастья и не возможность снова пережить все стимулировали меня. А возможность, еще раз прикоснуться к дорогим мне людям, ощутить их присутствие.
Дни мои текли размерено, я отсчитывала сутки до того момента, когда меня выпустят на волю. Повторюсь, мне нравилось в больнице, но воля она куда приятнее, какой бы комфортной ни была бы клетка.
Утром, после всех обычных процедур и завтрака, меня тащили куда-нибудь на процедуры. В моем распоряжении был массаж, стимулирующий кровообращение, всплыло мое детское малокровие, обязательные прогулки в парке, всякие анализы и психолог, который после первого же сеанса отказался от работы со мной, так как видите ли у меня все в порядке. Но мы то прекрасно знаем, что он просто струсил. Я честно, наичестнейше отвечала на все его вопросы: кто папа? желанный ли ребенок? какой я вижу свою жизнь после рождения ребенка? хочу ли я рожать нетрадиционно и проч, и проч.
После обязательных процедур обычно наступал обед, мучително не вкусный, но вполне съедобный. Тихий час я честно отсыпала, потому что уставала еще утром. Это было главным, пожалуй нововведением моего интересного положения. Я быстро уставала и мне требовался сон. Посе тихого часа к моим соседкам кто-нибудь приходил, это часто были старшие дети или мамы, очень редко это были мужья и еще реже заботливые и любящие. К Оленьке за неделю молодой человек приходил раза три, когда мог сбежать с работы, все остальное время мы проводили вместе, так как к нам никто не приходил. Ближе к вечеру, после ужина, я садилась за Тау. Перед сном заниалась обычной своей работой. она шла непринужденно и плодотворно так, как никогда прежде.
Семь дней не так уж и много, как кажется, однако, Богу говорят хватило, чтобы сотворить мир и шести дней, на седьмой он отдыхал. А мне за семь дней удалось придумать план, как вернуть себя в Тау.
Глава 8. Уллис в юбке
Единственная ниточка связывавшая меня с Тау, это мои романы.
Естественно, что я хотела рожать на Тау (о чем честно заявила психологу), ведь там моему ребенку ничего не угрожает, и вообще, сын должен расти с отцом, вот.
Исходя из того, что все мои эмоции и действия, и тем более печатное слово влияет на Тау, изменяет его, я смогу связаться с самим Тау, кторый без сомнения меня услышит и поймет. Только делать это необходимо в романах. По-началу я решила, что будет не лишним напомнить Тау о том, что он любит меня, после я припомнила ему записку, в которой он обещал предпринять все, чтобы сделать так, как я хочу. Последним моим аргументом были слова Ангикохи.
Я ждала. Даже через месяц, после того, как я вышла из больницы, ничего не происходило, разве, что кроме того, что живот мой начал округляться.