- Значит, все в порядке.
После этого Тутунчи-оглы вынул из кармана две русские десятирублевки и бросил их Таджи-кызы.
- Пошли за закуской. Если не хватит, еще добавим. Ты же знаешь, что когда тавризцы кутят, кошелек в карман не прячут.
Таджи-кызы опустила деньги в карман.
- Дай бог вам здоровья! Если бы я не знала вашей щедрости, не открыла бы свою дверь перед вами.
Она вышла в боковую дверь и спустя несколько минут вернулась вместе с моллой Курбаном.
Девушки не показывались, несмотря на то, что она звала их. Наконец, она сама привела их. Они стыдливо отворачивались, делая вид, что никогда не встречались с посторонними мужчинами. Наконец, их удалось уговорить снять чадру. Они совершенно не были похожи на дочерей аристократов. Это были простые распущенные цыганки, которых хорошо знает весь Тавриз.
Одна из них была та самая Хошу, которая вместе с Рафи-заде под предлогом гадания завлекла мисс Ганну к Махмуд-Хану. Тутунчи-оглы знал их всех очень хорошо. Когда-то Гасан-ага отрезал им косы.
Женщины жеманились, стараясь казаться скромными., чтобы набить себе цену Тутунчи-оглы выбрал Гусни-ханум, а Гулу-заде не сводил глаз с Таджи-кызы. Молла Курбан согласился временно расторгнуть сийга с ней, но за это потребовал повышенную плату. Очевидно, все это и было придумано, чтобы получше заработать.
Когда все формальности были завершены, причем и святой ахунд не остался без подруги, накрыли на стол, и компания предалась шумному веселью Кязим-Даватгяр-оглы и Салах-Сулейман должны были явиться с минуты на минуту. Мешкать нельзя было. Тутунчи-оглы приказал девицам:
- Сядьте вокруг моллы Курбана!
Они сочли это за шутку и немедленно выполнили его распоряжение. Тогда Тутунчи-оглы повернулся к ахунду:
- А ты, почтенный блюститель шариата, одень-ка чалму, живо!
Молла запротестовал:
- Не могу. Чалма-эмблема пророка Магомета. Сидеть в ней за чаркой вина не годится. Это непочтение к шариату...
Звонкая пощечина прервала его возражения.
- Подлец! А носить эмблему пророка в доме терпимости, по-твоему, можно?
Таджи-кызы хотела выйти из комнаты, но Гулу-заде направил на нее дуло револьвера.
- Садись, подлюга! Кто посмеет подняться - размозжу голову!
Затрясшись от страха, она заголосила:
- Горе мне! Сама навлекла на себя эту беду. Миленькие, пощадите, берите обратно свои деньги, веселитесь вдоволь, но не трогайте нас!
- Безумная, мы не кутить, не веселиться пришли сюда. Нам не нужны ваши развратные, насквозь прогнившие туши. Мы сюда пришли разорить этот притон, гнездо разврата и прелюбодеяния!
Только теперь цыганки поняли, что попали в ловушку. Они рыдали, не забывая, однако, прятать свои украшения. Гулу-заде приказал ахунду:
- Возьми в руку бокал с вином, не шевелись. Я тебя сфотографирую.
Он достал фотоаппарат и запечатлел моллу Курбана с бокалом в окружении цыганок. После этого Тутунчи-оглы достал бритву и ножницы. Сперва он сбрил усы и бороду ахунду, подвергнув его ужаснейшему для правоверных позору. Потом он повернулся к женщинам. Умоляя, чтобы им не брили волосы, они выложили на стол все, что у них было.
Тутунчи-оглы собрал все ценности в узелок, но это не спасло цыганок от наказания. Потом он приказал молле переодеться в платье Таджи-кызы, и Гулу-заде снова сфотографировал его. Был сделан снимок и хозяйки этого вертепа в полном костюме ахунда.
Не обращая внимания на клятвы моллы и слезы женщин Тутунчи-оглы сказал им:
- Сколько раз предупреждали: бросьте разврат, перестаньте барахтаться в этом омуте! Это наказание слишком мягко по сравнению с вашими преступными делами. Второй раз вы не отделаетесь так легко Пойманные вновь лишатся головы, смерти вам не миновать.
После грозного и недвусмысленного предупреждения Тутунчи-оглы и Гулу-заде связали всех цыганок, а моллу Курбана втолкнули в другую комнату и заперли за ним дверь.
Вошли Гасан-ага и другие товарищи. Из-за двери неслись вопли моллы.
- Послушай, святой отец, - стараясь перекричать его, заговорил Тутунчи-оглы - Ты должен во всем повиноваться нам. Когда услышишь стук в ворота, молча открой. Произнесешь хоть слово - прощайся с жизнью. А если исполнишь наш приказ, мы тебя отпустим. Понял? Смотри же!
В ожидании Кязим-Даватгяр-оглы и Салаха-Сулеймана все затихло. Чтобы свет из окон не падал во двор, все лампы были потушены. Прошло больше часа. Послышался стук в ворота. Двое повели моллу во двор. Не проронив ни слова, он снял замок и повернул к дому. Кязим и Сулейман следом за ним вошли в комнату. Зажгли лампу. Как только стало светло Кязим и его товарищ увидели пять направленных на них дул. Первым заговорил Кязим.
- Смелые так не поступают! - сказал он
- Отчего же? - Гулу-заде обезоружил их.
Тутунчи-оглы сбрил им усы, отрезал чубы. После этого их переодели в платья цыганок, привязали друг к другу и заперли в доме. Привязав Таджи-кызы и моллу Курбана к дереву во дворе, Тутунчи-оглы и его товарищи удалились.
КИНОТЕАТРЫ
В Тавризе по решению партии был открыт кинотеатр для женщин. Успех превзошел все наши ожидания
Каждый вечер у подъезда выстраивалась целая вереница фаэтонов, поджидавших своих богатых хозяек, чтобы отвезти домой после окончания сеанса. Женщины победнее приходили пешком. Всем им, раньше, кроме бань, мечетей, кладбищ и святых мест, куда отправлялись на богомолье, нигде не бывавшим, кино пришлось по вкусу.
Предприимчивые итальянцы и англичане, убедившись в колоссальном успехе нашего предприятия, не замедлили открыть еще несколько кинотеатров, даже один американец соблазнился большой наживой.
Новое зрелище с каждым днем привлекало все больше и больше народу. Организованные царским консулом при помощи Гаджи-Самед-хана траурные собрания были обречены на провал, их почти перестали посещать. В один прекрасный день за подписью Имам-Джума и нескольких реакционно настроенных мучтеидов было опубликовано обращение к населению Тавриза, в котором говорилось, что кинотеатры есть не что иное, как богопротивная затея, сбивающая верующих мусульманок с пути истинного.
"Нет сомнения, писали эти святоши, - что кино способствует развращению наших женщин. Картины, которые они там смотрят, умаляют достоинства шариата. Мужчины и женщины на экране целуются, обнимаются. Это подает нашим женам и дочерям дурной пример. Мы призываем всех правоверных мусульман считать разведенной по шариату с мужем каждую женщину, осмелившуюся посещать кинотеатры. Всех мужчин, разрешающих своим женам ходить в кино, не допускать в мечети и молитвенные дома, считать их еретиками, запретить их похороны на мусульманских кладбищах, считать недействительными их свидетельские показания в суде"
Это обращение было встречено всем прогрессивным населением Тавриза с большим возмущением. Но многие забитые и невежественные мусульмане запретили своим женам посещать кино. Многие кинотеатры были закрыты. Только те, что принадлежали русским подданным, пока продолжали функционировать, но туда не допускалась ни одна женщина. У входа в каждый зал стояли агенты губернатора, тщательно следившие за соблюдением этого запрета.
Эти события убедили нас, что бороться с фанатизмом и мракобесием при помощи культурных мероприятий в Иране невозможно. Необходимо было выработать другую тактику, тем более, что религиозная пропаганда развернулась еще шире. Для разведки мы решили направить на женские траурные собрания Тахмину-ханум.
Через несколько дней она рассказала, что новоявленные женщины марсияхане, собранные со всего города, не довольствуясь платой, получаемой ими от губернатора и царского консула, принимают в подарок от посетительниц траурных собраний поношенную одежду и другое старье. Собранные веши они продают на рынке или сбывают через знакомых маклеров. Они не гнушаются и маленькими подачками, которые, в надежде обеспечить себе место в раю бросали им верующие.
По приказу Гаджи-Самед-хана история событий, совершившихся некогда в Кербале и кончившихся убийством имама Гусейна и его приближенных, преподавалась в школах Тавриза, как обязательный предмет. Марсии в память имама Гусейна читали даже в женских банях