— Не надо. Я тебе не барышня, чтобы за ручку держать. А как же мы будем строить? У нас же все деньги на новый прииск пошли, – Трифон прилег. – А если он поймет, что это липа?
— Значит надо отвлечь, чтобы непролазно в тайге сидел. Человечка отправил искать новый прииск Марюшина.
— Не думаю, что Марюшина можно вокруг пальца обвести! Он стреляный воробей.
— Мы соорудим обманку, мол, строим.
Аристарх присел рядом, накрыл клетчатым пледом ноги брата, больное колено всегда у него мерзнет.
— Марюшин наивный. На званом вечере он не догадался, что это я губернатору предложил выпить из моего бокала. Кто ему скажет, что он не прав? Если только сын. Приказчиков и поверенных он не послушает, да и они побоятся.
— С семьей он порвал.
— Отколь узнал?
— Получил письмо от Степана Марюшина. Жалуется на отца, мол, озверел в своей тайге. Семью без денег оставил. Просит сто рублей в долг.
— Это же хорошо! – Аристарх потер ладони. – Где письмо? Не терпится почитать, как сын Марюшина нам в ноги будет кланяться.
— У меня в спальне на столике.
Он вбежал в опочивальню брата. На квадратном резном столике лежал серый конверт, из него выглядывал белый кончик листа, будто манил к себе. Аристарх дернул кончик письма и немного оборвал. Второпях раскрыл конверт и выдернул листок. Он стал читать:
«Здравствуйте дорогой Трифон Иванович!
То, что произошло между вами и моим отцом, я касательства не имею. Папа решил, что мы для него обуза. Оставил нас без денег. Прошу одолжить мне сто рублей. Через три недели поеду к нему в деревню, чтобы выправить перед вами долг. Премного благодарен за вашу доброту! Степан Марюшин».
Аристарх расцеловал письмо и выпил из вазы воды. Немного горькая, полевые цветы стояли, да и горничная видимо, давно ее не меняла. Сплюнул. Главное, чтобы Григорию Марюшину стало также горько, как и ему.
«Надо пригласить его сынка», – подумал Аристарх.
Глава 9
Григорий получил письмо от поверенного Красильникова. Поверенный написал, что один старатель из тех, что работали на новом прииске, бузил. Старатель нашел самородок и не хотел отдавать приказчику. Он учинил драку и ночью убег ни с чем.
«Как бы не вызнали Иваницкий и спиртоносы о новом прииске. Тогда ведь от них спасу не будет! Явно этот босяк проболтается. Зайдет в харчевню, водка сразу язык развяжет. У спиртоносов разведка хорошо работает».
За два дня до Ивана Купала Григорий собрался в путь. Зина скакала от радости, будто клад нашла. «Скорее бы ее сплавить от греха подальше» – подумал Григорий.
По дороге они заехали в Канск. Григорий договорился с исправником Быковым, чтобы тот дал десятского урядника и три человечка с ним для порядка на новом прииске. Григорию пришлось посулить служивым жалованье: сто рублей в месяц, чтобы они согласились поехать с ним. «Можно так разориться. Каждый норовит урвать кусок получше» – помыслил он.
Григорий, Зина и служивые переночевали в Мотыгино у семьи Василия. Вечером по порогам идти очень опасно!
Рано утром они двинулись в путь.
И вот они уже плыли по Верхнему Шаалтыну, снова приходилось пробиваться через пороги. Ничего, в скором времени Григорий нагонит сюда людишек и построит дорогу. Не на плотах ведь золото возить?! Где-нибудь в этих местах поставит дворец, все-таки он император тайги!
Нахмурились темно-седые тучи над горами, ливанул дождь, застучал по палубе плота. Крупные капли впивались в воды реки, оставляя после себя круги, как под глазами у запойных старателей. С похмелья работяги готовы мешочек золотого песка отдать ради рюмки водки, а спиртоносы этим пользуются, наживаясь на чужом горе. Китайцы язви их! Выдают себя за тунгусов.
Григорий и спутники добрались до прииска. Он старался рассмотреть, что сделали его рабочие за полмесяца. За выпирающими каменистыми плавниками сопки срублены девять изб и баня. Дом приказчика поставили поодаль от жилищ старателей: ближе к воде. У промывочного станка навалены горы земли. Работали лишь четыре человека. Троих Григорий узнал – это те каторжники, сродственники Зинки.
Та, как увидела, что ее брат и хахаль вкалывают, спрыгнула с плота. Заторопилась, разгребая сапогами воду. «Все-таки не обманул Василий, разбирается в людишках».
Григория встретили приказчик Назар и Василий. Назар, как нашкодивший ребенок опустил голову, тряся редкой каштановой бородкой. Приказчик топтался на месте, видно не зная, что сказать. «Вырядился-то, прямо князь Серебряный». На Назаре ладно сидела льняная голубая рубашка, поверх красовалась бархатная безрукавка. Приказчик начистил до блеска хромовые сапоги, явился, как свадебный генерал. «Василий оделся как крестьянин, зато сколь дел наворочал» – подумал Григорий.