— Что ж, приступим. Будем играть в пять шаров с карамболями, – скомандовал Аристарх и указал на бильярдный стол.
— Дозвольте сказать, Аристарх Иванович…
— Чего?
— Еще свечей не мешало бы… Темно-с.
Аристарх кивнул и позвонил в колокольчик.
Прилетела горничная Лида: в желтом сарафане и в засаленном, почти в черном переднике. Талия, как у осы. Она вынула шесть бронзовых подсвечников из шкафа и расставила на коричневых бортах бильярдного стола. Горничная подожгла фитили, заплясали язычки огней.
Она присела на подоконник. Голубые глаза Лиды смотрели на стол с темно-зеленым сукном. Из-под цветастого платка выбилась прядь светло-русых волос. Под выпуклым лбом к переносице сдвинулись брови, как крылья орла. Трифон давно приглядел эту девку.
Аристарх смотрел на горничную и даже забыл, зачем позвал ее. Ведь не только свечи зажечь. Он глянул на столик и увидел там поднос с рябиновой наливкой. Вспомнил. Споить Степана.
— Лидка, принеси гостю забористого кваса из ледника.
Горничная пожала плечами и уставилась на Аристарха. Видать не поняла, чего от нее требуется.
— Третий день у нас служит, еще не знает, где квас стоит.
«Эх, почему не подумал, что Степан не пьет. Как ей объяснить, чтобы в квас водки подлила. Нужно отвлечь. Но как? Триша, Триша, подвел ты меня» – сокрушался Аристарх.
Вот так все хорошо совпало. Он и брат получили письмо от Степана, с просьбой дать взаймы. Гроза. Мухи эти… Аристарх почесал шею. Он вспомнил! Гость ведь насекомых, бабочек собирает. Где-то в шкафу пылилась книга...
— Степан, ты же любишь читать про жуков. Брат велел подарить тебе книжку, – Аристарх ударил себя по лбу, – запамятовал я.
Он подошел к шкафу и снял с верхней полки увесистый красный корешок. На обложке красовалась большая бабочка.
— Извольте взглянуть, – попросил Степан.
Аристарх протянул книгу. У Степана загорелись глаза при виде бабочки. Он бережно, как великую драгоценность, взял фолиант, провел «дамскими» пальчиками по шершавой обложке. И, как будто не веря, что ему просто так дают ее, спросил:
— Вы не шутите?
— Нет, – небрежно кинул Аристарх. – Берите. Она ваша.
— Премного вам благодарен, Аристарх Иванович, – кланяясь, защебетал Степан.
Он приподнял толстую обложку и погрузил взгляд внутрь книги.
Аристарх шагнул к Лиде. Он шепнул ей, чтобы в кувшин с квасом добавила две стопки водки.
Степан так увлекся книгой, что даже не заметил, как горничная скрылась за дверью.
— Посмотрите позже. Ваш безупречный кий зовет. Погляжу, как он бьет.
Гость положил подарок на круглый столик со львами.
Степан взял кий и подошел к бильярдному столу. Худые пальцы поставили белый шар под номером один на исходную. Они, наверное, ни разу не держали молотка и мозолей не натирали. Лишь была видна потертость между указательным и средним пальцами от кия.
Стукнула дверь. Мимо Аристарха пробежала Лида. В правой руке она несла кувшин. В сосуд входило почти два штофа, нужно еще один кувшин принести, чтобы Степан захмелел от крепленого кваса.
Гость нацелился на желтый шар, на нем черной краской нарисована цифра три. Он подходил то к левому краю, то к правому. Приседал. Затем Степан долго елозил кием между указательным и средним пальцами, пока не решился. Он ударил по шару-битку. Раздался щелчок и, белый «камешек» врезался в правый бок третьего. Тот упрямо покатился от лузы. Биток Степана попятился назад, ударился о стенку и замер. Третий нехотя стукнулся о борт и чуть-чуть качнул четвертого.
— Какая досада, Степан Григорьевич! – Аристарх поднял с пола небольшую дощечку и начеркал мелом единицу.
Щеки Степана покраснели, бледные пальцы стали как мел.
Горничная с шумом откупорила наливку, будто кто свистнул. Она налила в фужер, протянула Аристарху. Во второй плеснула квасу, для Степана. Тот принял бокал и украдкой поцеловал ее в щечку.
Аристарх выпил и отдал фужер Лиде. Натер кончик кия мелом.
Он поставил второй номер на исходную. Приседал, целился, словно хотел подстрелить Степана, стоявшего напротив. Кий заходил по пальцам, как растягивал жилу на луке. Удар. Биток напористо полетел к дальней левой лузе. Растолкал третьего и четвертого, которых неудачно разбил Степан. Третий нехотя покатился, шурша по сукну и, как лошадь с лихим норовом, встал у самого края лузы. Четвертый волочился у борта, как подвыпивший мужик, возвращающийся из кабака. Биток катился к центральной правой лузе. Только этого еще не хватало!