— Вот и хорошо! – Григорий вскочил с кровати и подошел к Кондрату.
Они пожали друг другу руки.
Глава 18
Путь по темным закоулкам тюрьмы был долог. Григорий не успевал запомнить все повороты и переходы, по которым вели его конвоиры. Перед ним распахнули дверь. Он споткнулся о порог и чуть не упал. Поддержали охранники. От яркого света стало больно глазам, и Григорий закрыл их ладонью. Посмотрел через узкие щели меж пальцами, как сквозь решетку.
Рядом с дверью, с левой стороны находилась беленая печь. В правом углу за ажурным столом, разбирая бумаги, сидел полный мужчина в форме, на макушке блестела лысина. Это был прокурор Рожнов. Напротив печки расположился диван с высокой спинкой.
К Григорию подбежал Алексей Шелестов: его защитник.
Он довел Григория до скамьи, широкой, с деревянными подлокотниками. Глаза чуть привыкли к свету. В красном углу висела икона: распятый Христос, а с двух сторон стояли пресвятая Богородица и апостол Иоанн. Григорий сложил пальцы и поднес ко лбу, рука затряслась. Он присел. Никогда бы не подумал, что окажется на этой скамье позора.
Послышались шаги. Первым в зал вошел полный пожилой мужчина, с бородой и баками, тронутыми сединой. Глазки-пуговки посмотрели в сторону Григория. Это был судья Яблоков. Поверенный Красильников ему пять тысяч дал, чтобы тот вынес правильное решение. Тысячу получил секретарь, который шествовал вслед за Яблоковым.
Далее зашел Иваницкий со свитой: с двумя свидетелями, видимо купленными. Хотя нет, молодой лакей видел, как Григорий зашел в дом. Даже почувствовал его силушку.
— Григорий Кирилыч, ты держи себя в руках, – шепнул на ухо Алексей. – Про нож не говори. Ты его зарыл, теперь днем с огнем не найдут. А без вещдока это дело рассыплется. Не отвечай на их подстрекания. Только так мы дело выиграем!
Григорий кивнул. Он наблюдал, как Иваницкий уселся рядом с обвинителем. Их взгляды встретились. Похудевший Аристарх смотрел на него исподлобья, под глазами появились круги, нос заострился.
— Встать! Суд идет! – возгласил секретарь.
Григорий поднялся.
— Садитесь, – повелел судья.
Алексей присел за столик, застеленный зеленым сукном. Григорию до стула защитника рукой подать. «Схватить подсвечник и запустить в Иваницкого. Нет, не стоит этого делать. Алексей не велел», – сказал про себя Григорий.
— Подсудимый, садитесь, – секретарь махнул рукой.
Григорий с грохотом опустился на скамью.
Ему казалось, что чем быстрее приземлится, тем скорее пройдет суд. Его выпустят.
— Слушается дело об убийстве Трифона Иваницкого, – огласил Яблоков. – Подсудимый, встаньте!
«Да что такое? Сядь – встань! Я им – кукла, чтобы за ниточки дергать?» – подумал Григорий. Он нехотя поднялся.
— В качестве потерпевшего выступает Аристарх Иваницкий, – продолжил судья. – Встаньте, потерпевший!
Иваницкий вскочил со стула.
— Слово обвинителю, – произнес Яблоков. Он сложил руки, как гимназист на уроке и внимательно смотрел в сторону Рожнова и Иваницкого.
— Господин судья, – почесывая лысину и собираясь с мыслями, вымолвил прокурор. – У Григория Марюшина был мотив убить Трифона Иваницкого. У меня есть веские доказательства и свидетели, что подсудимый Марюшин убил Трифона Иваницкого. Это произошло на глазах потерпевшего. Нож предназначался Аристарху Ивановичу. Он лучше расскажет сам.
— Потерпевший, расскажите, как был убит ваш брат и при каких обстоятельствах? – спросил Яблоков.
— Господин судья, одиннадцатого июля Григорий Марюшин ввалился в наш дом. Да так, что мой лакей упал на письменный стол. Я уже спустился по лестнице и стоял у перил. Этот убийца… – Иваницкий осекся, глянул на Григория из-под бровей.
«А ты не убийца?! Засунул Степана в петлю. Выйду на свободу, придушу своими руками», – думал Григорий, кусая губы.
Судья схватил пухлыми пальцами перьевую ручку с печатью и недовольно застучал тупым краем.
— Потерпевший Иваницкий, следите за речью, – предупредил Яблоков. – Убийцы на каторге, а тут подсудимый. Продолжайте свой рассказ. Только прошу без оскорблений!
— Хорошо, господин судья, – Иваницкий зыркнул на Григория. Осклабился и снова натянул маску скорби.
«Видно догадался, что не один он подкупил судью. Мне пришлось Яблокову дать вдвое больше, чем планировал», – сообразил Григорий.
— В руке он держал тесак, – продолжил Иваницкий. – Он еще кричал, что убьет нас всех.
Когда это так Григорий кричал? Он сжал кулаки, чтобы не ляпнуть ненужное слово.