— Чего? – вскрикнул Григорий. – Арестовать? Как вы смеете! За что?
— Кредиторы подали на вас в суд.
— Кто эти кредиторы?
— Иваницкий, Мясников и еще четыре фамилии. Пока ваше имущество не уйдет с молотка, будете сидеть взаперти в своем дворце.
— Как? У меня же полно денег! Мои приказчики рапортуют о больших барышах на приисках.
— Они вас обманывали. Почти все ваши приказчики куплены Иваницким. Наш городской пристав допросил их.
Григорий чуть не упал с облучка от таких известий.
— Ну, ирод… Я с тобой посчитаюсь прямо сейчас! – прошипел Григорий и сжал кулаки до белых костяшек.
Взяв вожжи, он хлестанул кнутом по холке кобылицы. Та завизжала. Лошадь понесла бричку по дороге. Опешившие полицейские поскакали вслед.
— Григорий Кириллович, остановись! Не наводи на грех. За ним… – отдал приказ урядник.
Григорий хлестал кобылицу, не жалея. До Красноярска еще далеко, ему надо сменить лошадь на станции. Только бы его не догнали.
Он разорен, семьи нет и что теперь делать? Зачем тогда ему жить? Только для одной цели – убить Иваницкого, а там, тюрьма, каторга, для него все равно.
Бор остался за спиной. Сзади доносился топот копыт. Всадники приближались.
— Григорий Кириллович, в последний раз говорю. Остановитесь! Буду стрелять.
— Да стреляй. Небось, и вас Иваницкий купил.
Прогремели выстрелы. Григорий пригнулся. Бричку повело влево. Она покатилась на обочину. Отвалилось заднее колесо, и пролетка на полном ходу завалилась на правый бок. Григория сбросило с облучка на дорогу.
Полицейские обступили бричку.
— Григорий Кириллович, я же просил… Свяжите его. Отремонтируем пролетку и в путь.
Григорий поднялся с колен и покорно протянул руки. На него были направлены дула ружей. Против свинца не попрешь.
«Меня, императора тайги запрут в моем же дворце! Но дом ведь не тюрьма. Я знаю его как «Отче наш». Кондрат должен помочь. Только выбраться, а там я собственными руками придушу Иваницкого», – думал Григорий.
Глава 21
Наступила весна. Она в этом году запоздала, стало теплеть только в середине марта. И тайга понемногу просыпалась. Серые островки-проталины окружили сосны, захватывая все новые места. По реке плыли остатки льдов. Деревья стояли почти у кромки воды.
Кондрат и Лия пробирались сквозь заросли не успевшего зацвести багульника. Снег хрустел под ногами, облипая подошву. Чтобы расчистить путь, приходилось ломать сучья. Сапоги проваливались под наст до щиколоток.
«Хочется, чтобы скорее пришло тепло и все поменялось. Осталось только отдать долг Кирилычу, и мы с Лией уйдем на юг, к Зине и Матвею. Поселимся на Сисиме и спокойно заживем», – мечтал Григорий.
— Сегодня Благовещение, могли обождать у Василия, – пожаловалась Лия. – Отпраздновали бы и с обозом приехали.
— Цыц, баба… – буркнул Кондрат и повернулся к жене. – Не мог я дожидаться обоза. Надо скорее Кирилыча выручать. Чего не осталась в Мотыгино? Поперлась за мной, как телка на привязи. Из-за тебя еле плетемся.
Лия прислонилась спиной к высокой сосне и закрыла лицо ладонями. Кондрат подошел к ней.
— Ты плачешь? Чего сырость разводить? – он убрал ее руку и вытер слезы со щек. – Коль устала, так оставлю в охотничьей избушке.
— Ты с ума сошел? Одну, в глухой тайге! – возмутилась Лия, сморгнув слезинки. – Лучше я ноги в кровь сотру, чем одной здесь куковать. Или ты совсем меня не любишь?
— Я тебя не люблю? Что за чушь? Вожусь с тобой как с ребенком… Нам нужно торопиться. На болтовню нету времени!
Спустя час река осталась за спиной, впереди выстроились большие сосны, одна другой выше. Они восходили как по лестнице. Лес загораживал чуть ли не полнеба. Серые бревна охотничьего домика выглядывали из-за щелей зеленой «стены».
Они вышли на небольшую поляну. Здесь словно еще царила зима. Кондрат вспомнил, как с Василием здесь срубили десять высоких деревьев. Избушка была похожа на согнутого старика с двумя клюками. Снежная шапка с сосульками на краях свисала у входа, гляди завалит крылечко.
— Ты здесь отдыхай, а я сбегаю на прииск. Разузнать надобно.
— Я боюсь здесь одна оставаться.
Кондрат открыл дверь и юркнул в маленькое жилище. Свет еле брезжил из такого же небольшого оконца. Из темноты проема появилась голова Лии. Кондрат вдыхал ноздрями воздух: принюхивался, куда ружье запрятал. От лежанки шел слабый запах пороха.
— Подь сюда. Давеча заныкал ружье, когда с Василием тут стаю гоняли. Хвороста в достатке, печку затопишь, будешь, как у Христа за пазухой.