- Не забыл.
- Что она гласит?
Чудинов почесал затылок и добродушно рассмеялся:
- Погоди. Я при случае напомню тебе, что она гласит.
Уланов улыбнулся, наблюдая за этими двумя солидными и плутоватыми мужичками, которые подковыривали друг друга, а в душе таили взаимную симпатию. В конце концов директор заявил обескураженному Чудинову, что двигатель послан списанный, а чтоб за добрым прислали, да не вислоухих людей.
- Утиль, значит, сбываешь под видом шефской помощи? - спросил Чудинов. - Благодетель!
После того как директора леспромхоза обвинили в незаконном захвате сенокосных угодий и пугнули законом, он заявил:
- Давайте-ка не позорьтесь! За то, что я сохранил и очистил колхозные покосы, которые были загажены до безобразия, и трава-то на них не росла, мне еще премию присудят. Только не нужна мне премия. Забирайте покосы, а уж если не сумеете скосить, не обессудьте...
- Сдрейфил! - подмигнул Чудинов директору. - Прежде говорил, что близко не подпущу колхозников к этим лугам.
Директор помолчал и смиренно проговорил:
- Тут любой сдрейфит, вон какие постановления пошли, и все на пользу вам. Свяжись попробуй, так не рад будешь.
- Ага, приуныл, голубчик! То ли еще будет! Мы вас тут по-соседски еще во как прижмем! - И Чудинов изобразил в воздухе движение, каким пользовались в войну солдаты при осмотре белья.
- Не очень-то пугай, соседи тоже ногтистые.
Так между взаимными перепалками и подковырками они сумели договориться насчет ремонтной бригады, которую директор обещал подбросить в МТС на недельку, а взамен "выцыганил" зимней смазки, лежавшей в МТС без пользы. Обещал директор помочь насчет какого-то инструмента, запчастей. Чудиноа довольнехонько хлопал соседа пo плечу.
- К тебе можно в гости ездить! Любого оберешь донага и взамен онучу дашь - грех прикрыть. Да так эту онучу расхвалишь, что гостя умиление охватит!
- Ладно, остряки. Отобрали добро и еще просмеивают, - сказал директор и, прищурившись, добавил задумчиво: - Покормить вас, что ли, на дорожку, чтоб добрее были.
Директор леспромхоза накормил гостей обильным и вкусным обедом. Здесь и зашел разговор о самом главном. На этот раз слушателем был Чудинов. Он сидел с благодушным видом поднажившегося коммерсанта, посматривая то на директора, то на Уланова. Директор леспромхоза с серьезным видом слушал Ивана Андреевича, потом отодвинул тарелки на середину стола.
-- Убери-ка посуду, - бросил жене и, помолчав, задумчиво выдавил: М-да, Иван, попал ты, как я погляжу...
- Да я не о себе.
- Я понимаю! - выпятил нижнюю губу директор и, почмокав, решительно произнес: - Вот что, братцы, славяне! Сена я вам дам, но его не так просто достать. Сено в Талице.
- Kpecтa на тебе нет! - возмутился Чудинов. - Это равносильно тому, что ничего вовсе не давать. Как мы его оттуда достанем?
- Да мое-то какое дело? - вспылил Директор. - Может быть, еще его вам в Корзиновку привезти, в стойло занести? Спасибо! Я вам не нянька! Я сам реву из-за сена. Сезонники из ваших же колхозов явились с лошадьми и ни соломинки не привезли. Все стравил. Из последнего делюсь, а они на-ка тебе, еще нос гнут! - Директор встал из-за стола и начал рубить рукой. Снарядите трактор, народ побоевее - и сено будет на месте. Мы-то достаем!
- Чего ты шумишь? - пробурчал Чудинов. - Сено вы по Талице сплавляете осенью, когда вода подымается. Прошлой осенью паводка не было, сено осталось. Вот и все. А ты: достаем, достаем! И мы достаем, если на то пошло...
- Вот и доставайте, а под руками у меня, в самом деле, нет сена. Бедую.
И хоть не отпускал их гостеприимный директор, Уланов и Чудинов после обеда выехали из леспромхоза. Сейчас, по-видимому, Чудинов обдумывал, как организовать доставку сена в колхоз. Уланов не знал, где эта самая Талица и каким образом можно к ней пробраться.
- Хватит ворчать, - обернулся он к Чудинову. - Если что придумал, открывай.
- Заворчишь тут, - откликнулся с заднего сиденья Чудинов. - Протрясет до самого пупка, невольно заворчишь. Я так думаю: молодежь надо напустить на сено. И хоть не агрономское это дело - корма добывать для колхоза, послать туда, на Талицу, следует Таисью Петровну. За ней остальные потянутся. Она у молодежи авторитет, Да и парням неудобно будет отставать! Женщина, мол, и то не побоялась, поехала...
- Опять хитришь, директор, - погрозил пальцем Чудинову секретарь. Неисправимый ты человек! - И, подумав, Уланов добавил: - Пожалуй, так и сделаем. Лихачева пошлем.
- Пусть едет, мне-то что. Только чтоб не напился в путь-дорогу. С ним случается.
Газик круто повернул к Корзиновке. В устье речки вспучилась зеленоватая наледь. Придорожные кусты торчали прямо изо льда, наползшего неровными пластами. По верху его маслянисто блестела вода. Газик, разбрызгивая воду, проскользнул наледь и побежал по дороге. Неожиданно, откуда-то сверху, кубарем слетел парнишка и распластался у самой машины. Шофер тормознул так, что Чудинов подпрыгнул и ударился головой в фанерный потолок машины.
- Не задавили стервеныша? - испуганно спросил он, схватившись за голову и выскакивая из машины.
От машины что есть духу улепетывал мальчишка с ершистыми волосами. Лохматая шапка и лыжа остались на дороге. Чудинов в два прыжка догнал мальчишку и схватил за телогрейку. Мальчик сделал молчаливую попытку вырваться и, ничего не добившись, глянул исподлобья большими серыми глазами на Чудинова.
- Отпусти!
Чудинов шлепнул его по макушке и спросил:
- А если бы задавили тебя, тогда как?
- Тогда никак. Задавили бы - и все! - глядя в сторону, рассудил малыш.
Подошел Уланов. Он принес шапку и лыжи.
- Вы ему как следует, паразиту, дайте! - кричал от машины шофёр.
- Ба! Да это мой старый знакомый. - удивился Уланов. - Ну, брат Серега, не ждал я от тебя. Что ж ты под машину прыгаешь?
- Я, что ли, виноват, раз лыжи понесли, - нахлобучивая шапку до самых глаз, пробубнил мальчишка. Он с трудом просунул носки валенок, похожих на налимьи головы, в ремешки, вытер рукавом нос. - Идти, что ли, можно?
- Иди. Да катайся осторожнее. А Васюха где? - поинтересовался Уланов.
- Он дома, греться убежал. Мы попеременке с ним катаемся. Одни у нас валенки и одни лыжи на двоих.