Лицо Питера скривилось, историю он не любил, равно как и ток шоу. Блондинка на экране захлопала руками, карточки посыпались куда-то вниз. Питер взял в руки пульт, и переключил канал.
По телевизору показывали кадры Нью-Йорка. Камера пролетала по Манхеттену.
– Не любишь ток шоу? – Звучал всё тот же голос той самой Лоры.
По спине Питера пробежал неприятный холодок. Подобное он уже видел во всяких фильмах ужасов. Голос шёл от телевизора. Питер нажал на кнопку выключения. Экран моргнул, но не погас.
Питер подбежал к розетке, в которую был подключен телевизор, и выдернул провод, нисколько не заботясь о сохранности розетки.
– Это ты зря. – Телевизор никак не отреагировал, и камера, пробегавшая по водной глади Ист-Ривер, уже переключилась на виды Квинса. Кадры менялись, показывая здание банка, пробежав по сорок шестой улице, и замерев на её пересечении с сорок восьмой.
По телевизору показывали окно гостиной, в которой была видна фигура Питера.
– Сядь, друг. – Иронично произнёс женский голос. – В ногах правды нет.
В горле Питера пересохло, он подумал о том, что, наверное, стоит разбить самовольную электронику, но его словно парализовало и он медленно опустился на диван.
– Молодец. – На экране, появилось всё то же ток шоу, но вместо традиционного фона, были окна дома Питера.
Ведущий смотрел в одну точку, равно как и зрители в студии. Они даже не моргали. Камера прошлась по съёмочной площадке, и навелась на гостью. Она улыбалась.
– Ты никогда не задумывался, Питер, о смысле жизни? – Спросила она, подмигнув.
Мужчина испуганно затряс головой.
– А я много об этом думала. – Девушка вольготно развалилась в кресле. – Давай сыграем? Выиграешь, и я оставлю тебе жизнь.
– А если проиграю? – Севшим голосом спросил он.
Девушка захохотала. Громко, со злобной радостью…Предвкушающе.
Питер сидел не в силах пошевелится, словно парализованный, он и мог только что отвечать на вопросы этого существа в облике юной девушки. Вопросы были разные, по большей части касавшиеся его самого, Лиззи, или же тех мест, в которых он побывал, и стоило Питеру ошибаться, или юлить, как его сердце словно что-то хватало ледяной невидимой рукой.
– Скажи мне, Питер. – Девушка преобразилась. С части её лица лоскутами свисала кожа, её «улыбка» стала шире. – А Лиззи знает? Знает, что вы сделали?
Питер покрылся потом, его сердце на секунду замерло, пропустило удар.
– Ты, и твои подлые дружки! – Существо указало на него длинным когтем. – Отвечай на вопрос!
– Нет. Господи, нет! – Питер затрясся, не в силе сдвинуться с места. – Господи, мы были детьми!
– Дети не издеваются над другими детьми! – Оно менялось, кожа обугливалась.
– Мы не знали, что делать! – Он расплакался.
Всё что он мог делать – так это смотреть, как камера словно наезжала на существо, оно заполняло весь экран.
Из этого подобия транса его вывел звук.
Шурх-шурх.
Камера отодвинулась, существо злобно посмотрела куда-то в сторону, вскочила. И Питер почувствовал, что контроль над ним спал. Шуршание повторилось. Он вскочил, подбежал к телевизору, висящему на экране, вцепился в него.
Камера приблизилась, и он увидел лицо этого существа. Оно уже не маскировалось под девушку. Оно радостно скалилось.
– Ты проиграл! – Радостно закричало оно.
Питер стал чувствовать, как теряет контроль над собой. Его ноги подкашивались, но он изо всех сил цеплялся за телевизор, в надежде падая, разбить его.
Раздался громкий грохот, сквозь который пробивалось шуршание, и голова Питера резко встретилась со стремительно приблизившимся полом.
Очнулся он всё от того же шуршания. Лёжа на полу, голова была разбита, и когда он попытался подняться, то его рука нащупала что-то тёплое и мокрое на полу. Его мутило, взгляд никак не хотел фокусироваться.
Когда же он наконец смог поднять голову, то заметил жирную серую крысу, с длинным хвостом. Она выбежала с кухни, и теперь с интересом смотрела на глупого человека, лежащего на полу.
Питер смотрел на неё, затем перевёл взгляд на стену на которой висел телевизор, крепление которого он, падая, вырвал с корнем. Сам же телевизор валялся рядом.
Мужчина захохотал. Его спасла крыса. Простая Нью-Йоркская крыса.